Умные президенты делят глупую рыбу

Осетр - рыба глупая. Привыкла еще при динозаврах нереститься в северной части Каспия, и не хочет принять во внимание, что у других стран бассейна озера-моря есть свои экономические интересы

Правовой статус Каспийского моря, несмотря на долгие переговоры рабочих групп из представителей министерств пятерки государств, имеющих на его богатства природное географическое право, до сих пор не определен. Даже встречи на высшем уровне руководителей России, Казахстана, Ирана, Азербайджана и Туркмении, подарившие надежду снять спорные моменты, пока ни к чему конкретному не привели, если не считать декларации о намерениях в ближайшее время досконально все взвесить и найти оптимальное решение. Удивляться тут нечему: действительно, есть что делить. Каспийский шельф считается одним из богатейших районов в мире: разведанные запасы нефти там составляют более 20 млрд тонн, а природного газа – около 7 трлн кубометров. Казалось бы, чего проще – поделить по-братски богатства между республиками бывшего СССР и Ираном и успокоиться. Однако загвоздка в том, что одновременно приходится думать и о другом сокровище, которое на месте никак не удержишь – о биологических запасах моря. И вот здесь найти компромисс пока не получается.

Осетр, утверждают ихтиологи, рыба реликтовая и глупая. Привыкла еще при динозаврах нереститься в северной части Каспия и не хочет принять во внимание, что у других стран бассейна озера-моря есть свои экономические интересы. А коль скоро это так, государствам, чьи берега осетр "обделил" вниманием, приходится отстаивать рыночную справедливость за счет прочих, нереликтовых пород. Вот тут-то и кроется конфликт интересов. Все пять стран постоянно настаивали на своем варианте распределения зон рыболовства. Еще полтора года назад Азербайджан требовал установить 40-мильную зону, в которой в общем пользовании оставалась бы лишь глубоководная часть, и Россия теряла почти на 80% доступ к району промысла анчоусовидной, большеглазой и обыкновенной кильки, а также всех видов частика. Для сравнения – в 2000 г. вылов этой "массовой" рыбы составил 169,2 тыс. тонн, осетровых – всего 500 тонн, не говоря уже о том, что при выполнении требований Баку можно было бы поставить крест на проведении научных исследований, необходимых для поддержания популяции осетровых.

Немногим лучше были и другие предложения: при установлении 20-мильной зоны улов России составил бы менее 60%, при 30-мильной – около 40% от нынешнего уровня. К тому же даже такая не очень-то капризная рыба, как судак, стала все чаще мигрировать от российских берегов к казахским, устью Урала, то есть с северо-запада на северо-восток Каспия. Со своей стороны, Казахстан обижался на то, что, в соответствии с договоренностью бывших советских республик по ОДУ (оптимально допустимому улову), его квота на вылов осетровых составляет всего 17,6% вместо желаемых 25%. Казахи жаловались, что в отличие от российской Волги, перегороженной плотинами и ГЭС, их Урал является единственной "незарегулированной в нижнем и среднем течении" рекой, впадающей в Каспий, благодаря чему "роддом" севрюги практически не пострадал, в отличие от белуги, чьи нерестилища существенно подорваны. А стоки рек Эмбы и Кигача, питающих северо-восточный Каспий, не учтены вообще.

Однако ввиду необходимости поскорее договориться по стратегическим вопросам, касающимся распределения сфер влияния по нефти и газу, бывшие братские республики стали худо-бедно проявлять понимание. Первыми признаками "рыбного перемирия" стали неочевидные позитивные сигналы: Россия, Казахстан и Азербайджан согласились делить дно, оставив воду общей. Подтянулась и Туркмения, оговорившись, что раздел надо производить не по принципу равных долей, как на том настаивает Иран, а по справедливости, исходя из существующих государственных границ. 23 апреля 2002 г., вслед за заявлением этой позиции, президенты России и Туркмении подписали Договор о дружбе и сотрудничестве, куда априори можно было включить любую будущую двустороннюю договоренность по рыбе, нефти и даже по общему ведению жаворонками в небе (надо знать нынешнюю туркменскую специфику). А менее чем через месяц, 13 мая, Владимир Путин утвердил с казахским лидером Нурсултаном Назарбаевым протокол о разграничении северной части Каспийского моря "в целях осуществления суверенных прав на недропользование". За четвертым тоже дело не стало: начав переговоры 9 июня в Санкт-Петербурге, президенты России и Азербайджана продолжили их в Москве 23 сентября. Однако до сих пор общий документ относительно разделения газо- и нефтеносных районов дна Каспия, а также касающийся распределения прав на вылов рыбы, так и не появился даже в проекте.

Появится ли он к следующему саммиту, неизвестно. Но само место будущей встречи в начале 2003 г. говорит о многом – Тегеран. На его упрямом желании сохранить Каспий как можно дольше вне правового поля сейчас свет клином сошелся.

В советское время Каспийское море практически было внутренним водоемом СССР и лишь на юге омывало берега Ирана. В 20-х годах совместное советско-иранское предприятие "Иран-рыба" держало монополию на освоение биоресурсов моря, и все вроде были довольны. Да и мог ли Иран привередничать, имея вдоль каспийского берега не столь протяженную границу? В соответствии с действующим до сих пор правовым статусом, опирающимся на российско-иранские договоры 1921 и 1940 годов, море объявлялось советско-иранским, и на нем не устанавливалось границ, а за каждым государством резервировалась рыболовная зона шириной в 10 миль, в которой могли ловить рыбу суда под соответствующим национальным флагом. Вся остальная часть моря объявлялась зоной свободного судоходства.

Теперь такое положение, естественно, кроме Ирана, никого не может устроить. Самый южный из пяти прикаспийских соседей будет упираться до последнего, так как именно он с недавних пор экспортирует большую часть осетровых и черной икры, и урегулирование вопросов недропользования ему, по большому счету, глубоко безразлично. В декабре 2000 г. на заседание межгосударственной комиссии по рыболовству на Каспии иранцы просто не приехали, узнав, что там предстоит принять нелегкое решение о сокращении промысла осетровых. И четырем остальным участникам пришлось взять на себя заботу по спасению реликтовой рыбы. Квота была установлена в объеме 891 тонны, доля России - 450 тонн, причем значительную часть выловленной рыбы было решено выделить специальным заводам для искусственного воспроизводства. Еще в начале 90-х годов СССР контролировал до 70% мирового рынка черной икры, считающейся одним из символов гастрономического благополучия. Сейчас влияние России ограничено всего 10%, у остальных братских республик – и того меньше. Поэтому логика подсказывает – сохранение нынешнего положения вещей выгодно прежде всего Ирану. Отсюда и его позиция по определению статуса Каспия в целом – Тегеран настаивает на принципе кондоминимума (общего владения морем), а если это невозможно – то на делении его на пять равных долей по 20%. При этом никаких природоохранных обязательств, и уж тем более ограничений по вылову, брать на себя не хочет, кивая на то, что реликтовая рыба нерестится на севере, а "наша хата с краю".

Вдобавок ко всему, Иран сейчас может потребовать возместить себе моральные убытки прошлых лет рыбного "сиротства". Насколько щедр был южный берег, можно судить только по одному факту. В 2000 г. агентство "Рейтер" опубликовало фотографию счастливого иранского рыбака, поймавшего белугу весом в 360 кг и длиной в три метра, выдавая этот факт за сенсацию. Мясо рыбины было оценено в 1200 долларов. А российские коллеги везунчика только плечами пожали: им доводилось ловить рыб и в тонну весом с 20 пудами черной икры.

Но, увы, время таких чудес давно прошло. А задумываться о будущем упорно не хотят только иранские рыболовы и наши отечественные браконьеры. Потому что и для первых, и для вторых все предупреждения экологов – что крокодилу скрипичный концерт, а деньги не пахнут. А между тем, осетру не объяснишь, куда плавать не стоит.

Осетровые, эти пережившие динозавров рыбные аксакалы, стали исчезающим видом. С каждым годом "взрослых рыб", идущих на нерест не в первый раз, становится все меньше и меньше. И, как знать, не стоит ли поспешить профессионалам природной хроники, чтобы успеть заснять незабываемое зрелище – как огромные веретенообразные рыбины, взрезая острыми форштевнями мощное течение, идут вверх по рекам, иногда выскакивая из воды, чтобы обогнать соперника в соревновании за право первым прибыть к месту брачной церемонии. Если в середине 70-х годов в Каспийском бассейне добывалось 20-25 тыс. тонн осетровых, причем львиная доля – 15 тыс. тонн – приходилась на Россию, то уже два года назад – всего одна тысяча и 200 тонн соответственно.

Причин тому несколько. И дело не только в том, что браконьеры умудряются перехватить рыбу с икрой до того, как она успевает добраться до исторической родины на "свадьбу". Появление каскада водохранилищ на Волге привело к сокращению срока затопления нерестилищ, и, соответственно, отрицательно повлияло на биопродуктивность моря. Плюс к тому, добыча нефти и газа в этом бассейне и геологоразведочные работы частично разрушили экологический баланс. Хозяйственная деятельность человека постоянно повышает степень загрязненности морской воды. Именно поэтому на всех переговорах о будущем статусе Каспия российская сторона настаивает на комплексном подходе к решению всех проблем озера-моря. В декабре прошлого года на всемирной конференции по проблемам океана и прибрежных зон под эгидой ЮНЕСКО в Париже Россия заявила о том, что определение юрисдикции прибрежных государств Каспия нельзя отделять от решения вопросов охраны его природной среды. И уж тем более в погоне за бонусами недропользования, то есть эксплуатации запасов углеводородного сырья, нельзя забывать о том, что появление всякой новой нефтяной вышки, если ставить ее где придется, может погубить целые поколения рыбы. Именно поэтому в приоритетном порядке, не дожидаясь принятия конвенции о статусе Каспия, всем пяти государствам необходимо договориться о коллективных мерах по сохранению живого богатства моря. Иначе просто будет поздно.

Пережившая динозавров рыба теоретически еще может дожить до того момента, как ее в виде натуральной икры или балыка отправят в качестве гостинца "от нашего стола…" куда-нибудь к представителям инопланетных цивилизаций. Но для этого нужны как минимум три вещи. По подсчетам специалистов, для сохранения реликтового биоресурса необходимо ежегодно производить в искусственных условиях не менее 120 млн штук рыбной молоди. А сегодня в России на астраханских рыбозаводах производится не более 60 млн, в других государствах (Иран, понятное дело, в такие игры не играет) – еще около 29 миллионов. Если же, помимо разведения мальков в нужных количествах, очистить речной сток, уловы осетровых за счет естественного их воспроизводства могут возрасти до 3 тыс. тонн в 2010 году. Вторая мера – борьба с незаконным варварским выловом. Можно сколько угодно выпускать на путину патрульные катера, но до тех пор, пока на задворках рынка в Астрахани можно без проблем купить полкило самопальной икры, если только на тебе не надета милицейская форма, жить браконьерам будет вольготно. Никакие штрафы и конфискация снастей тут погоды не сделают. Конфискация имущества, включая домашние кастрюли – другое дело. Рыбная мафия живет неплохо – на их пожитки на рынке покупатели всегда найдутся. А вот по третьему или четвертому разу наживать скарб с нуля да мыкаться по чужим углам кому-то вряд ли захочется.

Ну а самое главное – Каспий должен перестать быть зоной межгосударственной безответственности. Для этого нужно установить 10-мильную зону национального рыболовства по всему побережью, ввести строгие правила экологической безопасности и заповедные районы, запретить сетный промысел, организовать совместное патрулирование рыбных угодий. Даже если Ирану все это не понравится – семеро одного не ждут. Ведь во времена бывшего СССР четыре братские республики контролировали до 90% мирового потребления черной икры. Дело за малым – договориться друг с другом.

Выбор читателей