Внебрачного сына русского гения воспитывал потомок королей

До сих пор история этой любви никогда нигде не публиковалась, подробности тайного романа Сергея Прокофьева держались в секрете. "Yтро" представляет интервью супруги внебрачного сына композитора, Ксении Павловны Тонтегоде


Элеонора Александровна Дамская



Гениальный композитор и талантливая арфистка вместе учились в Петербургской консерватории. Их связывали общие друзья, музыка, юность, любовь. Он – Сергей Сергеевич Прокофьев. Она ¬– Элеонора Александровна Дамская. Революция раскидала влюбленных по разным странам, но 1934 г. они ненадолго снова встретились в Ленинграде, и на свет появился мальчик Шурик. Сыну Прокофьева дали фамилию Яна Кристаповича Тонтегоде, мужа Дамской, однако Шурик всегда знал о своем настоящем отце.
История этой любви никогда нигде не публиковалась, подробности тайного романа Прокофьева держались в секрете. Лишь после смерти всех ее участников обнародование стало возможным. Рассказывает супруга внебрачного сына музыканта, Ксения Павловна Тонтегоде.

Семейные тайны великого русского композитора. Архивные фотографии

Ксения Павловна Тонтегоде: Всю жизнь наша семья скрывала свое родство с Сергеем Прокофьевым. Мой муж, Александр Янович Тонтегоде, категорически не хотел, чтобы его имя было связано с композитором. Тот факт, что Прокофьев – его отец, никогда и нигде не был обнародован. Александр Янович даже сжег часть переписки своей матери Элеоноры Александровны Дамской и Сергея Сергеевича. Мужу казалось, что эти письма могут бросить тень на светлый образ его матери.

Мария Окунева: Кем была Элеонора Александровна? Что связывало ее с Прокофьевым?


Элеонора Дамская с арфой

К.Т.: Моя свекровь была ребенком-вундеркиндом, блистательной юной арфисткой Петербургской консерватории. Серьезная, но очень едко остроумная ученица выбивалась из общей толпы поклонниц Прокофьева, к началу XX века уже известного талантливого композитора. Сама она писала в воспоминаниях: "Мне не раз говорил Сергей Сергеевич: "Вы прямо как еж, такая колкая". Я его очень забавляла: девочка-отличница с двумя большими косами". Их, видимо, объединяла схожесть характеров – оба были очень неуживчивы. Они часто дискутировали на музыкальные темы, часами могли болтать, и Прокофьев даже играл ей свои сочинения по телефону. Элеонора Александровна позволяла себе его критиковать. Он, всегда всеми хвалимый, не ожидал таких слов и наутро нередко переписывал части произведения.

М.О.: Элеонора Александровна наверняка была вхожа в кружки поэтов Серебряного века?

К.Т.: Да, из девочки моя свекровь постепенно превратилась в девушку, близко сошлась с поэтом Борисом Вериным, другом Игоря Северянина и Константина Бальмонта. На всех вечерах у Верина Элеонора Александровна сидела рядом с хозяином дома, чем выводила из себя поклонниц его творчества. Поэт звал мою свекровь "Кисочкой", видимо, за острые коготки. Она была очень остра на язык.


"Триолет" Сергея Прокофьева

В 1918 г. на двадцатый день рождения композитор и поэт преподнесли Дамской неожиданный подарок. Элеонора Александровна вспоминает, что Верин достал сверток, слишком маленький для подарка, развернул его, и все увидели в его руках лист бумаги в рамке. Гости и именинница догадались, что это новое сочинение поэта. Но каково же было удивление всех собравшихся, когда обнаружили на листе два триолета, посвященных Дамской. Один от Верина, другой от Прокофьева.

"Тебе, старушка Леонора,
Сегодня стукнет двадцать лет,
И, ради этого позора, Тебе, старушка Леонора,
Мы преподносим для декора
Прозрачный, гибкий триолет..."

К тому же Прокофьев сочинил для Элеоноры Александровны "Прелюд", который получился настольно удачным, что композитор сам нередко его исполнял.

М.О.: Известно, что Прокофьев очень любил и чтил свою мать. Как она относилась к молоденькой арфистке?


Сергей Прокофьев

К.Т.: Мать Прокофьева, Мария Григорьевна, долгое время считала Дамскую взрослой женщиной, горбатой, некрасивой и всегда в черном – такой рисовал ее Прокофьев ради забавы. Когда же они встретились на концерте Сергея Сергеевича в Сестрорецке, мать была потрясена молодостью и обаянием миловидной арфистки. Дамская дружила с Марией Григорьевной, ходила с ней в театр, а после 1918 г. вела переписку и подробно рассказывала о жизни их общих друзей в Петрограде. В двадцатых годах по просьбе Прокофьевых моя свекровь выкупила из их квартиры рояль "Шредер". Долгое время держала его у себя дома. Этот рояль, Первую премию имени А.Рубинштейна, Сергей Сергеевич потом подарил Ленинградской консерватории.

М.О.: Получается, Элеонора Александровна была хорошим другом семьи Прокофьевых?

К.Т.: Не только. Исходя из их переписки и по рассказам сестры Элеоноры Александровны, Веры, в начале 1917 г. Прокофьев и Дамская обручились. Когда началась революция, Прокофьев был с концертами на Кавказе. Никто не предполагал, что это серьезно и надолго. Почта работала с перебоями, и в каком-то из писем Сергей Сергеевич взволнованно пишет: "Почему молчите? Почему нет вестей?" Уже из-за границы Прокофьев звал Элеонору с собой. А у нее была больная мать на руках и незамужняя сестра в Петрограде. Но Прокофьев и Дамская продолжали переписываться, рассказывать друг другу почти каждый день своей жизни. Кстати, в одном из писем Сергей Сергеевич писал: "Когда эта чернь перестанет бесноваться?" Он отрицательно относился революции, хотя в советской печати пытались доказать обратное.

М.О.: В 1923 г. Прокофьев женился на Лине Льюбера. Как это повлияло на его отношения с Элеонорой Александровной?


Лина Прокофьева с сыном

К.Т.: Не надо думать, что моя свекровь отчаянно ждала возвращения Прокофьева. Она почти сразу поняла, что Сергей Сергеевич, скорее всего, не вернется, и продолжала жить своей жизнью. Ведь Дамская была действительно талантливой арфисткой! Ее приглашали играть на вечерах у членов императорской семьи. До революции она часто давала сольные концерты, так как видела себя исключительно солисткой, а не в составе оркестра. А после революции она все реже и реже выступала одна, потом работала в Мариинке, а под конец стала преподавателем. На одном из вечеров она познакомилась с очень хорошим, порядочным человеком, Яном Кристаповичем Тонтегоде. По происхождению он потомок королей области Курзиме в Латвии, настоящий принц крови. Но, естественно, Ян Тонтегоде скрывал это обстоятельство в советское время. Его призвали в армию в "Латышские стрелки", почему его потом и не трогали. Элеонора Александровна родила от него дочь Ольгу. А летом 1934 г. Прокофьев приехал с концертами в СССР. И в марте 1935 г. родился Шурик, мой муж.

С Линой, супругой Сергея Сергеевича, у Элеоноры были вполне дружеские отношения. У нас сохранилась фотография Лины с сыном с дарственной надписью.

М.О.: Какими были отношения вашего мужа с Яном Кристаповичем?

К.Т.: Надо сказать, что Ян постоянно ссорился с Элеонорой Александровной из-за сына. Он подозревал, а точнее сказать, знал, чей сын Шурик. Они были в контрах, и мне понадобилось 7 лет, чтобы примирить их. В блокаду моя свекровь с детьми оставалась в Ленинграде, сломала руку и не смогла эвакуироваться вместе с Мариинским театром. Она стала работать в жилконторе. В блокаду умерла Оленька, сестра Шурика. Девочка отдавала почти всю свою еду младшему брату.

По рассказам мужа, как таковой семьи у них не было. После Великой Отечественной войны Яну предложили жить в Риге. Элеонора Александровна ездила туда-сюда с сыном, но в итоге осталась в Ленинграде. Ведь Шурику надо было идти в школу.


Александр Янович Тонтегоде

М.О.: А Прокофьев знал о сыне?

К.Т.: Да, безусловно. Элеонора Александровна часто и подробно писала ему об Александре Яновиче. Я помню их последние письма. Она сообщала ему, что Шурик оканчивает школу с медалью и ей так хочется подарить сыну часы. И, видимо, просила Прокофьева посодействовать. Он был уже очень тяжело болен и, наверное, боялся, что письмо могут прочесть. А 5 марта Прокофьева не стало.

После его смерти Государственный центральный музей музыкальной культуры попросил Элеонору Александровну продать все вещи, связанные с композитором: фотографии, рукописи, правки, афиши, письма. И она передала 201 экземпляр на сумму по тем временам огромную – более 5 тысяч рублей. Но сейчас, конечно, это были бы еще большие деньги.

Ее попросили написать воспоминания о выдающемся композиторе, но она тяжело заболела и уже не вернулась к рукописям.

М.О.: Как сложилась судьба Шурика, сына Сергея Сергеевича?


Ксения Павловна и Александр Янович Тонтегоде

К.Т.: Из Шурика мой муж вырос в Александра Яновича Тонтегоде, так как был записан по другому отцу. После школы он пошел в Политехнический институт совершенно ненамеренно. Летом Александр Янович занимался с учениками, чтобы подзаработать. И его знакомая студентка как-то сказала: "Саша, ты так хорошо знаешь физику. Тебе прямая дорога в Политех!" Учился он на физмехе на ядерщика. На дипломе облучился, и врачи сказали, что нужно срочно заводить ребенка. Мы к тому моменту уже были женаты. Александр Янович был лауреатом Госпремии, ученым с мировым именем. Он работал главным научным сотрудником Физико-технического института им. Иоффе РАН, занимался разработками в области физики твердого тела. Александр Янович никогда не вступал в партию, однако еще в советское время ему удалось съездить за границу. Даже сейчас, уже после его смерти к нам до сих пор приходят предложения по работе из Бельгии, Франции.

Муж был очень обходительным и скромным человеком. Ни одного отпуска не провел, чтобы не сидеть за письменным столом: все время работал, редактировал, писал.

Несмотря на то, что Александр Янович был сыном великого композитора, мать не могла его заставить сесть за инструмент. Однако всю жизнь он очень любил и понимал музыку.

Мой муж был против того, чтобы его происхождение стало широко известным фактом. Он говорил мне: "Хорошо, пусть о родстве с Прокофьевым знаем мы с тобой, но зачем об этом знать свету?" Поэтому публикация на эту тему стала возможна только после смерти Александра Яновича. Я решила предать огласке эти сведения лишь потому, что этот факт – деталь истории, современной истории в лицах.

Беседовала Мария ОКУНЕВА.
Фотографии из архива семьи Тонтегоде

Выбор читателей