Телега без тормозов

Театр "Практика" открылся в центре Москвы на месте бывшего Театра луны всего неделю назад и, взяв с разбегу бешеный темп, за которым не поспевает ни зритель, ни критик, махом отыграл 24-часовой спектакль открытия, затем две премьеры, а к концу следующей недели планирует и третью. Такой нехарактерный для театра практически фестивальный забег нужен был, прежде всего, для того, чтобы сразу обозначить программу, подчеркнуть отличия и выделить сходство и вообще дать понять, зачем нужен в Москве еще один театр.

Практика существует там, где есть теория, а теория созрела и дает весьма ощутимые плоды. То, что мы называем здесь теорией, это так называемое движение "Новой драмы", сообщество драматургов, провозгласивших на излете 90-х новые театральные идеи, рекламирующих театр, в котором главное место занимает не режиссер и не актер, а автор пьесы, фиксирующий новую правду жизни, с которой "старому" театру больше не справиться. Впрочем, кто сегодня не знает, что такое "Новая драма", переросшая во множество фестивалей, открывшая множество имен – о ней уже написаны тысячи страниц и придумано множество концепций. Как стойкий оловянный солдатик, борется "Новая драма" с ветряными мельницами театрального академизма, охраняя свои немногие бастионы: Центр драматургии и режиссуры Казанцева-Рощина, маленький театр.doc, обитающий в Трехпрудном переулке, и теперь – приютившуюся в подвале с другой стороны Трехпрудного "Практику".

Окончательно раскрутить движение "Новой драмы" задумал бывший директор фестиваля "Золотая маска" Эдуард Бояков. Он отвоевал здание, заручился поддержкой Комитета по культуре правительства Москвы, собрал команду, стал художественным руководителем нового театра и открыл его собственной постановкой.

Спектакль "Папа, я непременно должна сказать тебе что-то" по пьесе молдавского автора Николетты Есиненку стал первой премьерой нового театра. В пьесе Есиненку, собственно, нет истории, которую можно пересказывать, – это монопьеса-крик о судьбе Молдавии до и после развала Советского Союза, по степени бессвязности и истеричности напоминающая драматургию Сары Кейн, хотя сама Есиненку Кейн не любит и своим драматургическим родственником считать не хочет. Родство, тем не менее, налицо – если не тематики (пьесу Есиненку, которая на самом деле хитроумно называется "Fuck you, Eu.ro.pa", можно было бы считать политической, если бы она не была социальной), то литературное. Кроме того, у обеих женщин-драматургов общая сложность задачи: предоставляя режиссеру самому выпутываться из словесного потока героини, автор ставит его перед опасностью заблудиться в тексте, не справиться с ним, и тогда вместо театра остаются только слова, слова, слова.

В спектакле "Практики" в противовес словам хореографом Анджелой Доний была придумана и воплощена танцевальная линия, а режиссерские придумки завершили спектакль. Так была сочинена история о Молдове, которая не стала ни Европой, ни Россией, и мчится по нарисованному на дощатом помосте сцены хайвею не как русская птица-тройка, а как телега без тормозов. Так и спектакль мчится, набирая разгон, но так и не взлетает, и всякая истерическая нота сменяется лирической, и под конец начинает уже казаться, что все изменилось, хотя на самом деле ничего не произошло. Фантастическая актерская игра Елены Морозовой и музыка Владимира Мартынова, оригинальный свет и выдержанная, но очень изящная сценография – все это создает параллельные пространства, в которых проживает один спектакль, делая его достойным, хотя и необычным явлением на поле постановок современной драматургии. И дело даже не только в необычности, а скорее в том, что спектакль этот, при всей новизне текста, вызывающе традиционен, и даже история (а точнее, не-история), рассказанная в нем, никого не поразит радикальностью, пусть там пару раз и всплывет английское "fuck". Это новая драма, но с лицом таким по-человечески знакомым, что именно этот спектакль может стать компромиссом для тех, кто, не признавая современной драматургии, хочет, тем не менее, увидеть на сцене что-то актуальное.

В этом смысле гораздо радикальнее оказывается другая премьера театра. Хотя эстетика грузинского автора Лаши Бугадзе многим напоминает вроде как уже "отработанную" эстетику театра абсурда, а режиссера Михаила Угарова никак не назовешь потрясателем основ и театральным радикалом, но именно спектаклю "Потрясенная Татьяна" удалось когда-то сказать новое слово на "Новой драме" – другое дело, что слово это так и не было услышано.

Лаша Бугадзе написал 25 маленьких абсурдистских скетчей о Грузии, пережившей войну с Абхазией, коротких, емких и иногда до колик смешных. Михаил Угаров, в свою очередь, отобрал несколько скетчей, добавил к ним переписанную на свой лад пьесу "Отари", написал специально для пьесы роль Ангела (Владимир Панков) и создал спектакль о войне и мире. О том, как смеются в мире, где идет война. Пятеро великолепных актеров: Ольга Лапшина, Юлия Чебакова, Сергей Епишев, Владимир Панков, Артем Смола – составили ансамбль, и казалось, что спектаклю изначально уготована блестящая судьба, но так не случилось. Два года "Потрясенная Татьяна" будоражила международные фестивали, но так и не смогла найти своей площадки в Москве. Теперь домом "Татьяны" стала "Практика", и здесь она практически возрождается заново. Удивительно смешной и удивительно страшный, этот спектакль совмещает два мира: уютный, домашний, и тот мир за окном, где не кончалась война, и если зритель может забыть об этом на время, то герои не забудут никогда.

Должно быть случайно, уж точно, не запрограммировано, что первые премьеры "Практики" имеют ярко выраженный национальный окрас. Так не будет всегда, но, видно, именно эта мозоль сейчас самая больная. Мы живем в стране, у которой много блудных сыновей – бывших республик, и сегодня их проблемы – это все еще наши проблемы. Было бы только, кому рассказать.