Три проблемы Теннеси Уильямса

ФОТО: afisha.ru

В Театре юного зрителя в Мамоновском переулке для юного зрителя – Yтра выходных, а остальное время поделили между собой два больших режиссера: Кама Гинкас и Генриетта Яновская. Балуя зрителя раз в два года редкими, но меткими премьерами, не теряя, но и не преумножая давно сложившийся круг почитателей и поклонников, два эти таких разных и таких похожих режиссера создали в центре Москвы театр, который, при всей невероятной внешней красоте, можно было бы назвать театром жестокости. Последняя премьера – пьеса Теннесси Уильямса "Трамвай "Желание" в постановке Генриетты Яновской – не уступает прошлым и по жестокости, и по красоте.

У Теннесси Уильямса было две проблемы: первая – что он писал жестокие пьесы, вторая – американское общество его времени. О третьей своей проблеме – переводчике Виталии Вульфе – он, к счастью, так никогда и не узнал. Отшельник и страдающий гомосексуалист, он воспринимал писательство как миссионерство, а пьесы – как проповеди, брошенные в лицо миру, в которых все пороки и страдания человеческие представали показанными через увеличительное стекло: подробно и безжалостно. Эта безжалостность тяготила его безмерно, и бедный драматург даже ходил к психоаналитику, чтобы избавиться от жестокости, опасаясь за собственное душевное здоровье. А цветущая, глянцевая и жизнерадостная Америка видеть не видела никаких терзаний и душевных травм, а видела кипение страстей и гомосексуальные манифесты. Голливудские экранизации пьес Уильямса сияли звездами от Вивьен Ли до Элизабет Тейлор и, независимо от желания драматурга, лишались своего обличительного пафоса, превращаясь в торжество порнографии над пуританской реальностью. Так, в знаменитом фильме "Трамвай "Желание" 1951 г. вся интрига сводилась к сексуальному притяжению между героями Марлона Брандо и Вивьен Ли, а душевные раны бедняжки Бланш не интересовали ровном счетом никого, потому что, помилуйте, какие могут быть душевные раны у такой сногсшибательной красотки.

Генриетте Яновской куда более интересна проблема существование женщины в мужском мире, живущем по таким волчьим законам, что хрупкому созданию туда нечего и соваться, а приходится. И неудивительно, что постановка "Трамвая "Желание" ждала долго, очень долго, пока в труппе МТЮЗа не появился свой Стенли Ковальский – пришедший из театра Романа Виктюка Эдуард Тухменев, и своя Бланш – пришедшая из Театра луны Ольга Понизова. Эта актерская ставка оказалась ходом неожиданным и безупречным. Хотя Понизова и сбивается иногда на визгливые нотки антерпризной артистки, но сразу почему-то становится понятно, что Бланш должна быть именно такой – девочка-женщина, стыдливая и распущенная, невинная и более чем искушенная, гимназистка и проститутка. И Стенли должен быть именно таким, ведь каждый мужчина может убедительно чавкать или почесываться, но Стенли должен быть таким, чтобы каждая женщина, сидящая в зрительном зале, знала – перед ней мужчина на все 200 процентов. И между таким Стенли и такой Бланш не может быть сексуального притяжения, а может быть только вечный страх слабого перед сильным, и сильный уничтожает слабого только потому, что таковы законы стаи, и больше нипочему.

Яновская сделала неожиданный ход – перенесла действие пьесы в китайский квартал, где все предметы кажутся купленными в китайском магазинчике по соседству: бумажные абажуры и деревянные фигурки, ковры и ширмы, кушетки и цветные комодики. Как всегда удивительная сценография Сергея Бархина поражает не только организацией пространства, но и скрупулезностью, с которой этот мир заполняется разными бытовыми игрушками. Сколько здесь скульптурок, тайничков, музыкальных шкатулок с секретами и без и прочих мелочей бедного, но давно обжитого и уютного мирка. Впрочем, настоящие обитатели этого мира – живущие в квартале китайцы (а точнее, корейцы из Корейской студии щепкинского училища, но Яновскую мало волнуют национальные соответствия; когда в спектакле "Вкус меда" ей понадобился негр, она просто намазала актера гуталином и пустила качаться на веревке, как на лиане). Эти корейские китайцы очень милы и симпатичны, все как один тихие, одетые в аккуратные черные костюмчики, вежливо раскланивающиеся друг с другом и со встречными иноземцами, приплясывающие от легкости, когда ходят по своей земле. Живя в своем мире, они с интересом приглядываются к тому, как страдают и куролесят в нем белые люди. Их участие сводится почти только к техническому: прибрать, переставить мебель, расставить по местам деревянные игрушки и развесить цветные ковры, а потом уйти так же неслышно, как и появились. Но в кульминационные моменты звучит китайская музыка, словно напоминание, что выживать приходится в мире жестоком и чужом, и прежде всего чужом, что в этой еще не тронутой потопом Луизиане каждый сам за себя и дома нет ни у кого.

Про раздавленные женские судьбы Яновская ставила испокон веку, да и жестокость – абсолютно ее тема. В финале спектакля уничтожена оказывается не только Бланш, но и ее сестра Стелла (Елена Лядова), и даже крикливая соседка Юнис (Марина Зубанова). История ушедшего в никуда трамвая "Желание" и потерянного особняка "Мечта" – это, как всегда у Яновской, история разрушенных действительностью иллюзий. Новой для нее оказывается китайская тема, неожиданно зазвучавшая темой большого города, перемалывающего людей под простенькую музычку, и свет китайского фонарика, и танцы от легкости на чужой земле.