Власть учится диалогу с обществом

В минувший вторник заместитель руководителя Администрации президента Владислав Сурков сообщил журналистам, что Дмитрий Медведев предложил приостановить рассмотрение в Госдуме поправок в ряд статей 29-й главы УК РФ. Так Кремль отреагировал на скандал, связанный с намерением авторов законопроекта расширить правовые рамки понятий "измена", "шпионаж" и "государственная тайна". В действующей редакции этих статей речь идет об "ущербе внешней безопасности РФ" и о "враждебной деятельности", в новой – об "ущербе безопасности" и "деяниях, направленных против конституционного строя, суверенитета, территориальной и государственной целостности РФ". Что касается шпионажа, то сегодня закон карает сбор и передачу иностранным государствам и иностранным организациям секретной информации ("государственной тайны") или иных данных, которые могут быть использованы в ущерб безопасности РФ, а в новой редакции подобные сведения нельзя передавать еще и международным организациям.

Эти поправки были внесены в Госдуму в начале декабря 2008 г. и сразу вызвали волну негативных оценок. Несистемная оппозиция и некоторые представители правозащитного сообщества, критикуя поправки, использовали их как повод для очередной атаки на "тоталитарный режим" и правительство Путина, в недрах которого родился скандальный законопроект. Другая группа экспертов озаботилась тем, чтобы довести до власти взвешенные аргументы против его принятия, и, судя по всему, именно этот "голос разума" был услышан в Кремле.

По словам Суркова, "глава государства внимательно отнесся к мнениям, которые были высказаны по этому поводу в СМИ и обществе в целом", и предложил доработать закон, с тем чтобы принятие поправок не привело к ущемлению прав граждан и их необоснованному привлечению к уголовной ответственности. Означает ли это, что законопроект будет сначала отправлен на доработку, а потом и вообще снят с повестки дня, покажет время.

С чисто юридической точки зрения проблема состоит в том, что и старые, и новые версии статей несовершенны, поскольку допускают неоднозначные толкования. Понятия, использованные в поправках, содержат неточности и провоцируют произвольное расширение перечня преступных действия. Например, под "деяния, направленные против конституционного строя, суверенитета, территориальной и государственной целостности РФ", можно подвести что угодно – от невинной критики действий власти до уличных беспорядков.

Именно на это в первую очередь обращали внимание критики поправок, объяснившие их появление ведомственным лоббизмом. По их мнению, нововведения нацелены на облегчение работы правоохранительных органов и избавление их от необходимости строго доказывать обоснованность обвинений. Но и нынешняя версия соответствующих статей не лучше. Существующее сегодня понятие "ущерба внешней безопасности РФ" лишено конкретики, а упоминаемую в нынешнем УК "враждебность деятельности" доказать так же сложно, как и пресловутую "заведомую ложность", фигурировавшую в советском УК.

Разрешить эту правовую коллизию должны юристы. В любой стране, особенно в ситуации кризиса, находятся безответственные силы, готовые подогреть социальное недовольство, равно как и желающие заработать на эксклюзивной информации, покупателями которой далеко не всегда являются иностранные спецслужбы, – в роли заинтересованных лиц или посредников могут выступать коммерческие структуры, международные организации, СМИ или медийные объединения. В этом смысле Россия не является исключением. И коль скоро проблема действительно существует, с этим рано или поздно все равно придется что-то делать. Но это задача для профессионалов, которым предстоит не только искать безупречные формулировки, но и отбивать атаки лоббистов всех мастей: и "борцов за свободу", и "любителей закручивать гайки".

Сегодня гораздо более актуальным представляется вопрос о сигнале, который был послан обществу решением Медведева. Независимым экспертам дали понять, что их оценки способны оказать влияние на принятие решений, а лоббистам – что далеко не любую ведомственную инициативу можно легко оформить в виде закона или иного властного решения. Это внушает осторожный оптимизм и подтверждает необходимость конструктивного диалога, единственной формы коммуникации между властью и обществом, позволяющей его участникам слышать и принимать во внимание доводы друг друга.