"Русские создали в Китае свой Вавилон"

Автор первой книги о белогвардейских эмигрантах в Шанхае Эльвира Барякина рассказала "Yтру" об уникальном мире, открывшемся ей в процессе поиска материалов для романа




В середине марта на книжных прилавках страны появится книга, которую многие специалисты уже сейчас называют главным открытием весны, - исторический роман Эльвиры Барякиной "Белый Шанхай". Это первая книга трилогии о судьбах белогвардейских эмигрантов.

В 1922 г. в дельту Янцзы вошла эскадра: это был последний отряд Белой армии - четырнадцать военных кораблей, две тысячи беженцев. В трюмах - ни угля, ни продовольствия, только оружие. В богатом полуколониальном Шанхае белогвардейцев никто не ждал: власти испугались, что нищие эмигранты не сумеют устроиться и примутся за грабежи. Скрепя сердце их все-таки пустили в город. В результате русские сумели не только встать на ноги, но и создать на китайской земле свой уникальный мир.

О Старом Шанхае, который называют "Парижем Востока" и "Новым Вавилоном", было написано множество книг, сняты десятки фильмов, телепередач. Но о русских в Шанхае до Эльвиры Барякиной еще никто не писал. "Yтро" решило выяснить, что сподвигло писательницу и журналиста на такой шаг, где она собирала материалы для своей книги и, конечно, чего ждать дальше.

"Yтро": Эльвира, в середине марта выходит ваш исторический роман "Белый Шанхай". Как возникла идея этой книги?

Эльвира Барякина: Все началось с женщины по фамилии Фауст. Звали ее Евгения — она приходилась дальней родственницей моему мужу. В молодости, еще до Второй мировой войны, она жила в Шанхае.

После революции туда приехали несколько десятков тысяч русских, рассказывала она. Это был целый мир, нечто совершенно уникальное. Вдоль реки Хуанпу располагались Французская концессия и Международное поселение, управляемое Великими державами. Белые люди не подчинялись китайским законам, они создали в Азии почти Париж, почти Нью-Йорк, почти Вавилон. Но потом японцы оккупировали город, а в 1949 г. Мао выгнал белых колонизаторов из страны. И Старый Шанхай исчез навсегда.

Несколько лет я вынашивала идею романа, но подступиться к нему было страшновато. О Китае я не знала ни-че-го. Начала с азов, с учебников по китайской истории. Совершенно случайно нашла в магазине подержанных книг целую стопку довоенных мемуаров людей, живших в Шанхае в 1920 - 1930-е годы: видно, кто-то из стариков собирал их, а потом наследники снесли все к букинистам.

Еще одна замечательная находка - заброшенная библиотека при православной церкви в Лос-Анджелесе. До меня эти книги не перебирали лет десять. Старики-эмигранты уходили из жизни, а молодежь не интересовалась самиздатом, написанным дореволюционной кириллицей. Там, в пыли, в рваных коробках я нашла несколько тонких брошюр, написанных русскими, перебравшимися из Шанхая в Америку. Много материалов отыскалось в знаменитой Хуверовской башне - архиве при Стэнфордском университете. Там все хранилось на микропленке, и я от руки делала выписки из никогда не публиковавшихся дневников полицейских, служивших в Международном поселении. Вот из этих лоскутов и был собран "Белый Шанхай".

Я работала над текстом более полутора лет: каждый день по восемь - десять часов, с редкими перерывами на недельный отпуск. Ездила в Китай - чтобы на все посмотреть своими глазами, побывала везде - от пестрого Кантона до тихих каналов Сучжоу. Я рассказывала посетителям своего блога, как продвигаются дела - очень уж хотелось увлечь их моей страстью. Публиковала старинные плакаты, пересказывала легенды, выкладывала видео. Попутно я написала несколько статей в Википедию - чтобы у любопытных читателей была возможность изучить подробности.

В Китае существует некий культ Старого Шанхая: об этом городе, как об ушедшей под воду Атлантиде, написано бесконечное количество книг, сняты десятки фильмов. В англоязычной среде тоже есть эта субкультура. Но до меня никто еще не писал художественных произведений о русских в Шанхае, если не считать любительских рассказов, опубликованных лет 60 - 80 назад в местной прессе.

Y: Эмиграция российской интеллигенции в 1920-е годы интересна современному читателю. Почему?

Э.Б.: Тому есть несколько причин. Во-первых, закономерное чувство ностальгии по ушедшей красивой эпохе. Мы все нуждаемся в образце для подражания и инстинктивно начинаем искать его в прошлом. Элегантная мода, танго и чарльстон, политические события, в которых сразу видно и героя, и труса, кипучая энергия и страсть - всего этого не хватает в нашей компьютерно-офисной жизни. Во-вторых, речь идет о природном любопытстве. Когда мне рассказали о русских эмигрантах в Китае, мой первый вопрос был: "Как они смогли выжить? Ведь у них не было ни денег, ни жилья, ни связей - ничего!" Истории, которые демонстрируют волю к жизни, умение выбиваться наверх, всегда интересны, ибо они вдохновляют и вселяют надежду. В-третьих, помните у Анны Ахматовой:

За меня не будете в ответе,
Можете пока спокойно спать.
Сила - право, только ваши дети
За меня вас будут проклинать.

После любой гражданской войны, после яростного неприятия противника, через пару - тройку поколений у нации возникает желание осмыслить: так что же это было? И тогда внуки и правнуки победителей начинают задумываться о судьбах побежденных. И каждый раз выясняется, что война убила что-то очень ценное, но теперь уже невозвратное. Сейчас как раз такое время по отношению к российской Гражданской войне.

Y: Расскажите, пожалуйста, о трилогии, в которой "Белый Шанхай" станет второй книгой?

Э.Б.: Так уж получилось, что сначала я написала вторую часть - "Белый Шанхай", а сейчас я занимаюсь первой, которая будет называться "Аргентинец". Главный герой Клим Рогов 18-летним мальчишкой эмигрирует в Аргентину. Через десять лет он - успешный журналист, любимец публики в Буэнос-Айресе - возвращается домой принимать наследство.

Октябрь 1917 года, Гражданская война, смещение всех ценностей. Клим смотрит на Россию глазами иностранца, человека, не совсем понимающего, зачем люди с таким остервенением убивают вчерашних соседей. Он не за белых и не за красных. Он за свои принципы, за свою любовь, за своих друзей.

При этом для меня очень важно написать роман, который, несмотря на описание страшных трагедий, не будет иметь привкус чернухи. Книги - это пища духовная, и от нее человеку должно быть хорошо, а не плохо. Самоирония и умение видеть смешное даже в самых отчаянных ситуациях - это одни из основных черт в характере Клима. "Белый Шанхай" - это продолжение его истории, но в то же время полностью самостоятельная книга, в которой рассказывается о судьбах белоэмигрантов, попавших в Китай после разгрома колчаковской армии.

Третья часть будет посвящена тем, кто остался в России. В 1927 году Клим вернется в СССР, чтобы спасти жену. Это последний год НЭПа, падения Троцкого и начала сталинизма. Мечте о мировой революции пришел конец, в стране нарастает военная тревога: с 1927 года Советский Союз начнет готовиться к неминуемой войне с Западом. Этот роман (название ему я еще не придумала) будет романом-осмыслением: что же произошло с Российской империей, с революцией, со всеми нами? Из каких глубин поднялся феномен Большого террора - не только против "недобитых беляков", но и против своих: во время сталинских чисток революция пожрала почти всех, кто ее породил? Почему государство, сделавшее столь мощный рывок в своем развитии, оказалось нежизнеспособным и просуществовала всего 73 года - ничтожный отрезок времени по историческим меркам? И, разумеется, будут человеческие судьбы, множество фактов, неизвестных широкой публике - все то, что я сама люблю в литературе и истории.

Y: Для каких людей вы писали эту книгу?

Э.Б.: Наверное, в первую очередь, надо указать технические ограничения: для того чтобы "Белый Шанхай" "пошел", надо все-таки иметь некоторую начитанность. Мне нравится играть различными литературными стилями; боюсь, что неподготовленному читателю подобные вольности будут резать глаза. Многое может быть не понятно, если человек хотя бы приблизительно не представляет себе, что произошло в России в 1917 году. Так что хотя бы "четверку" по истории надо иметь.

Ну а дальше идет вкусовщина. Кому-то "Белый Шанхай" понравится, кому-то нет - в зависимости от жизненных ценностей и личных пристрастий в литературе. Скажем, есть среди читателей моего блога член НБП, не последний человек в партии. Он интересуется историей Китая и, кстати, очень помог мне с материалами для романа: переснял и прислал несколько ценнейших мемуаров. Но я очень сомневаюсь, что ему понравится "Белый Шанхай": другая идеология, другие жизненные ориентиры.

Y: Есть ли у вас знакомые китайцы. Что они скажут, хотя бы предположительно, об этой книге?

Э.Б.: У меня инструктор по йоге - китаянка. И еще есть знакомый врач. Кроме того, я познакомилась с несколькими китайцами, когда ездила по "местам боевой славы" "Белого Шанхая". Роман у меня на русском языке, так что китайцам я его не показывала. Предугадать их реакцию крайне сложно, потому что роман, в общем-то, не об их истории, а о русской и отчасти - об английской и американской. Кроме того, речь идет о довольно неприятном для китайцев периоде: они чрезвычайно гордый народ, и упоминание о том, что кто-то когда-то считал их людьми второго сорта, может вызвать отторжение. Но слов из песни не выкинешь - что было, то было.

Y: Как вы, российская писательница переехали в Америку?

Э.Б.: В 2000 году я рассталась с бойфрендом. Тогда я думала, что настал конец света. Оказалось, это было начало новой эпохи. В Интернете на самом банальном сайте знакомств я познакомилась с молодым человеком. Моя подружка отыскала себе там жениха и я тоже решила попробовать - в пику злодею-бойфренду.

Судя по фото Пол был симпатичен и мускулист, судя по письмам - образован и умен. Кроме того, он знал русский язык, хоть и не умел печатать по-русски. Единственный недостаток: он жил в США. Каждый день я писала ему забавные имейлы - он говорил, что это его личный развлекательный журнал. Каждый день он мне звонил, и мы болтали по часу. Потом решили встретиться в Питере: страшно было ужасно: а вдруг он мне не понравится? А вдруг я не понравлюсь? Через знакомых Пол снял квартиру в старинном доме - оказалось, что совершенно "убитую", с кошачьими запахами на лестнице и двумя отдельными кранами на кухне - с горячей и холодной водой. Вот в ней-то мы и встретились. В первый момент совсем растерялись, не знали, что сказать друг другу. Но все кончилось хорошо.

Y: Как было принято решение о переезде в США?

Э.Б.: Опять же, все было органично, как будто само собой разумелось. Еще в школе я хотела поехать учиться в США, поэтому для меня переезд не был сопряжен с каким-то моральным выбором. К 2002 году я уже точно знала, что хочу быть писателем, а писателю все равно, где писать, лишь бы библиотеки и Интернет были под боком. А в Лос-Анджелесе такие библиотеки, такие!

Терять мне было особо нечего, я работала в крошечной конторке за крошечную зарплату и за возможность сидеть за офисным компьютером и писать книги по вечерам. Замуж за Пола очень хотелось, ну и манила сама возможность путешествовать, посмотреть мир.

Y: Часто ли вы приезжаете в Россию и не пробовали ли жить на два дома?

Э.Б.: Не была в России с 2003 года. Мы с Полом вернулись в Нижний Новгород спустя полгода после моего переезда - чтобы он познакомился с моими родителями и сестрой. Помню, очень удивилась, что все вокруг очень маленькое - узкие лестницы, маленькие комнаты, крошечные туалеты. В Америке все делается с размахом, поэтому я отвыкла от ограниченных пространств. Любопытно, что при этом Россия - самая большая страна в мире. Казалось бы, места сколько угодно, а все равно улицы делаются узкими, а в транспорте давка. После этого мы много путешествовали: Америка, Европа, Азия... В последнее время все сильнее задумываемся о том, чтобы начать кочевой образ жизни: жить по чуть-чуть в разных странах. Пол подумывает о Японии, а я об Аргентине. Но мы оба крайне консервативные люди, и нам тяжело ломать привычный образ жизни, ну да мы все равно это сделаем.

Выбор читателей