Второй "Чайф" никому не нужен

Yтро: Владимир, какие важные вехи вы можете выделить в своем творчестве по прошествии 25 лет? Какие события и люди влияли на вас и меняли вашу музыку?

Владимир Шахрин: Начиналось все в обычном дворе, когда мы, 13-летние мальчишки, взяли в руки 7-рублевые ленинградские гитары просто чтобы выразить себя и понравиться девчонкам. Затем была рок-клубовская тусовка 80-х, а именно сотворение свердловского рок-клуба, первые фестивали. На рубеже 80-х и 90-х годов мы выбрали музыку своей профессией и группа отправилась в свободное плавание. Скорее даже профессия выбрала нас, потому что музыку стало невозможно совмещать с работой на стройке. Тогда у нас появилась возможность делать концерты и участвовать в разных мероприятиях типа передвижного фестиваля "Рок чистой воды".

В 92-м стало очевидно, что времена рок-клубовской тусовки закончились и формируется некое подобие шоу-бизнеса. Нужно было выбирать: участвуешь ты в шоу-бизнесе или нет. Если участвуешь, то какой дорогой ты в нем идешь. Понимая, что мы неплохо делаем шоу, но ничего не понимаем в бизнесе, мы нашли очень удачный вариант с Димой Гройсманом и Ильей Спириным. Это наш продюсерско-директорский корпус. В 92-м мы ударили по рукам и на словах договорились, что будем работать вместе. С тех пор мы так вместе и работаем, не подписывая контрактов.

90-е годы оказались для нас достаточно удачными. В 1996 году к нам пришел бас-гитарист Слава Двинин, и тогда окончательно сформировался состав группы. С тех пор не менялись ни музыканты, ни директора, ни продюсеры, ни пресс-атташе. Все работают одной семьей.

В конце 90-х мы совершили важные поездки в Англию и Америку. Понятно, что рок придуман не в России, и мерная палата этой музыки находится там. Нам было важно сыграть в рок-н-ролльных мекках, и мы удачно прошли эти аттестации.

В 2000-х тоже происходило много интересного. Были записаны удачные альбомы с прекрасными людьми. В 2000-м мы сделали альбом "Время не ждет", в котором в качестве саунд-продюсеров выступили ребята из "Tequila Jazzz". Также были экспериментальный альбом "48" и крайне исповедальный – "От себя".

Кроме того, мы записали много удачной музыки для кино и телевизионных фильмов. В фильме "Стиляги" вышли две наши песни, которые к тому времени уже были известны. Мы и сами снялись в "Дне радио" и "Дне выборов".

Я думаю, что главный итог состоит в том, что мы остались семьей. Итогом является и то, что публика с удовольствием приходит на концерты. Подтверждение тому - продажи в "Олимпийском". Если люди просят отодвинуть сцену на несколько метров, это говорит о том, что все желающие не входят. Какой итог может быть лучше?

Y: Есть ли у русского рока особая миссия? В 80-е годы это был протест. Что сейчас?

В.Ш.: Я считаю, что такой жупел рока, как протест, создали в 90-е годы средства массовой информации. Когда было время перемен - перестройка, развал СССР - СМИ интересовали только протестные вещи. Они просто больше ничего не показывали. Хотя в то же время было огромное количество довольно позитивных групп, начиная с Майка Науменко и заканчивая "Мегаполисом", "Браво" и "Чайфом". Мы пели о том, о чем нам хотелось петь. На Западе то же самое. Я люблю группы The kings, Smile faces, Beatles, Rolling stones. В их музыке нет никакой хмури и адского протеста.

Для меня рок-музыка - это искренняя музыка. Я верю людям, которые исполняют рок. Когда они поют, я проецирую на свою жизнь энергию, которую они выплескивают, и она мне подходит. Мне приятно находиться в этих энергетических волнах. Я не имею ничего против других жанров, хотя в волнах блатного шансона мне находиться неприятно. Это не моя естественная среда, там я задыхаюсь, хотя понимаю, что огромному количеству людей комфортно в ней.

Y: Влияла ли на ваше творчество политика? Как вы к ней относитесь?

В.Ш.: Я не иду на баррикады, ни за, ни против. У меня прагматичное, бытовое отношение к существующей власти. При всех претензиях, которые я имею, а мне многое не нравится или непонятно, я не могу предложить что-то другое. Я не могу сказать: вот этого царя нафиг, давайте Бориску на царство. Я не знаю, что предложить взамен. Были и похуже упыри. Я застал Хрущева, Брежнева, Андропова. Черненко, Горбачева, Ельцина. Лучше то не было! Худо-бедно, но сейчас страной руководят люди более современные, более образованные. По крайней мере, мы с ними одну и ту же музыку слушали. За них не стыдно на международной арене. Они выражают свои мысли правильно. При этом я не идеализирую их. Хотелось бы лидеров подемократичнее, менее авторитарных. Но я не вижу таких людей. Где они? На творчество мои политические взгляды никак не влияют. Я не уделяю много внимания тому, что происходит на политической арене в нашей стране. Меня гораздо больше интересует жизнь простых людей, моих сограждан.

Y: На взгляд музыкантов, возможно ли создать в музыке нечто новое или все уже переиграно?

В.Ш.: Я не думаю, что в рок-музыке можно что-то сделать. Но я уверен, что в XXI веке обязательно будет придумана либо новая музыка, либо совершенно новый вид искусства. Я в это искренне верю и этого жду. На данный момент мы все перелопачиваем музыку XX века. Следующее поколение должно внести свой вклад, и скорее всего это будет либо музыка, либо смесь разных искусств.

Y: Насколько сложно сейчас пробиться молодым командам на сцену? Кроме высокого уровня игры и качественных аранжировок что еще нужно?

В.Ш.: С товаром среднего качества, с музыкальным фаст-фудом пробиться очень сложно, потому что его огромное количество. И отличить его невозможно. Напротив, с оригинальным музыкальным продуктом пробиться легко. Он моментально становится востребованным. Поэтому все зависит от того, с чем молодежь хочет пробиться. Просто хорошо играть на гитарах и хорошо выглядеть на сцене, петь миленькие песенки недостаточно. Никому не нужна вторая Земфира, второй "Чайф", вторая "Алиса", второй "ДДТ", второй Гарик Сукачев. Надо сделать что-то совершенно другое.

Y: К слову о коммуникациях... Сильно ли ваши кошельки страдают от пиратства? Как вы защищаете свое авторское право? Интернет - зло или благо для музыканта?

В.Ш.: Я думаю, что западные артисты страдают от пиратства гораздо больше. Раньше они с продаж пластинок покупали себе футбольные команды и острова, а сейчас все можно найти в Интернете. Мы видим, как люди, которые уже давно не выходили из дома, едут играть концерты, потому что им надо на что-то жить.

В нашей стране мы никогда не получали больших авторских, просто не успели дождаться этого времени. Так и зарабатываем концертами. Для меня трагедии не произошло, но нет и изменений к лучшему. Интернет не принес нам облегчения. Люди не хотят платить в Интернете. Народ вороватый или делает вид, что не замечает этого. Ведь это так удобно – всего лишь кнопку нажал, а не в кошелек кому-то залез.

Компании, которые занимались тиражным выпуском музыки на носителях, несут колоссальные убытки. А музыкантов всегда обманывали. В нашей стране кассеты были пиратскими, CD были пиратскими, а теперь Интернет пиратский.

Y: Кто может диктовать свои условия музыкантам? Влияют ли звукозаписывающие компании и другие участники музыкального рынка на конечный продукт?

В.Ш.: У нас нет никаких контрактов со звукозаписывающими компаниями и продюсерами. Как и в 1985-м году, мы записываем только то, что хотим, когда хотим, и объединяем все это в альбом. Когда альбом готов, человек с коммерческой жилкой, продюсер может посоветовать, какую песню из десяти отдать на радио, а на какую снять клип. В этом есть определенная логика. Так как все песни наши, и все они нам нравятся, это даже компромиссом назвать нельзя – я просто прислушиваюсь к мнению профессионалов.

Y: Что вы собираетесь делать, когда отметите юбилей?

В.Ш.: Я не могу спланировать даже середину мая и с трудом представляю, что будет после 15-го числа. Кроме концертов в графике пока ничего нет. Я не умею строить планы.

Y: То есть делай, что должен, и будь, что будет?

В.Ш.: Конечно. Так и есть.