Русскому Северу стало жарко

Если тенденция продолжится, то примерно к 40-50 годам нынешнего века площадь мерзлоты уменьшится в России минимум на четверть, а к концу века — почти вполовину

Таяние многовековой мерзлоты уже привело к повреждению около 60% объектов на Диксоне, в Игарке и в Хатанге, в других северных населенных пунктах России. Такие данные сообщил врио начальника центра "Антистихия" Константин Моськин.  эта тенденция продолжится, отметил эколог, то примерно к 40 - 50 годам нынешнего века площадь мерзлоты уменьшится в России минимум на четверть, а к концу века - почти на 31-56%.

Фото: Pixabay

Но что тревожно уже сейчас, как констатирует центр "Антистихия", подтоплены строения практически во всех поселках Таймырского автономного округа, в половине - в Певеке, до 40% - в Воркуте с ее шахтами. Безусловно, это не может не способствовать росту чрезвычайных ситуаций.

При этом непредсказуемым разрушениям могут быть подвержены как здания (жилые и производственные), так и транспортная и трубопроводная инфраструктура. К ряду прямых биологических последствий явления "Антистихия" отнесла и вспышку в 2016 году эпидемии сибирской язвы в Ямало-Ненецком автономном округе, которой не наблюдалось в этом регионе со времени Второй мировой войны.

Проблематика исчезающей вечной мерзлоты поднималась 13 октября в Москве в ходе научно-практической конференции "Проблемы прогнозирования чрезвычайных ситуаций", созвавшей экспертов РАН, Минэнерго, Ростехнадзора.

"Вечная мерзлота занимает в нашей стране порядка 11 млн. квадратных километров, что составляет почти 65% территории страны, - говорит ведущий научный сотрудник Института социологии РАН, кандидат экономических наук Леонтий Бызов. - Но на ней проживает население, численность которого исчисляется считанными процентами. Да, на ней располагаются города - промышленные центры, такие, как Норильск; но уже давно встает вопрос: нужно ли продолжать прежними темпами осваивать российский Север и Северо-Восток и насколько целесообразно там устраивать постоянные поселения? Может, достаточно временных жилищ, функционирующих по принципу вахтового метода?"

У специалистов существуют разные точки зрения на этот счет, но понятно, что наступление неблагоприятных климатических изменений, которые очень болезненно сказываются на всех, требует пересмотра всей концепции политики государства в отношении отечественных северных территорий.

Сложился своего рода стереотип, что потепление (в том числе и в северных широтах) облегчит в них жизнь, будет способствовать не оттоку населения из этих мест, а напротив, их лучшему заселению и освоению. Но на деле видно, что потепление на севере создает проблем больше, чем на юге или в средней полосе, где природа гораздо более восстановима и менее чувствительна к антропогенным факторам.

С севера в 90-е годы, собственно говоря, все, кто мог, уже уехал. Там стоит огромное количество выстроенных в советское время поселков, которые сейчас просто брошены. Возведены они были главным образом в целях обслуживания Северного морского пути. Так что основной поток переселяющихся уже иссяк, остался крупный перерабатывающий центр никелевой руды в Норильске. А такие населенные пункты, как к примеру, Игарка — это крошечные поселки. Там и в более благополучные времена дома стояли на сваях, подтапливались. Теперь же, с усилением деформации вечной мерзлоты, жизнь там будет еще более сложной, считает Леонтий Бызов. Не стоит забывать и о тяжелом экологическом положении в самом Норильске, в его окрестностях из-за промышленных выхлопов и сбросов.

Не лучше ситуация и в восточной части русского Севера - в Магаданской области, где также много брошенного жилья. В Якутске, крупном по региональным меркам городе, спасает то, что он стоит на большой реке Лене, которая в какой-то степени позволяет и рыболовецкий промысел вести, и получше связываться по этой водной артерии с остальными территориями. Но там также много брошенных строений. А деформация вечной мерзлоты только прибавит невероятных хлопот и строителям, и эксплуатационникам зданий.

Бызов не согласен с мнением, что настанет момент, когда одновременно с активизацией отрицательных природных явлений возникнет еще одна проблема - нам еще ощутимей не будет хватать рук до этих мест, и влияние Китая на Сибирь усилится еще больше.  

"Думаю, такое влияние преувеличено. Потому что, по большому счету, некому будет осваивать эти огромные территории, так как они неуклонно превращаются в зоны, непригодные для жизни. Выходом из ситуации могло бы быть сосредоточение экономической активности в районе Транссибирской магистрали, где климат тоже суровый, но всё-таки относительно приемлемый, - не такой, как в Якутии или центральных и северных районах Красноярского края. Помимо этого, вполне реальна постановка задачи - окончательный переход на вахтовый метод работы на этих территориях, который будет экономичней и безопасней, либо вообще предельное ограничение хозяйственной деятельности на этих площадях. Они могли бы, - как вариант, - стать новым национальным парком", - считает эксперт.

Поучителен, по его словам, в этой связи опыт, накопленный в Канаде, - там не ставили и ставят такой цели - строить в условиях Севера большие города с вредными производствами. Канадцы свои северные территории обустроили как национальные парки, которые стали "легкими планеты".

У нас же в аналогичных широтах многое, к сожалению, упущено. Потому что те изменения, которые еще 20 лет назад можно было предотвратить, становятся необратимыми. Мы видим, что кроме оттаивания вечной мерзлоты, в Приангарье и в сопредельных районах ежегодно, с наступлением теплого времени года, начинают бушевать опустошительные пожары; и практически уже каждое лето это превращается в экологическое бедствие, обусловленное, - помимо бесхозяйственности, - конечно же, происходящими климатическими изменениями.

"О том, что вечная мерзлота в ХХI веке начнет таять, неоднократно предупреждали и наши, и зарубежные ученые, - указывает эколог Николай Рыбаков. - И одним из ключевых мотивов и смыслов таких предупреждений являлось то, что как раз на этих территориях в советский период организовывались многочисленные полигоны с захоронениями опасных материалов. Тогда это делалось, с одной стороны, в обстановке строжайшей секретности, а с другой - в полной уверенности в том, что уровень вечной мерзлоты останется на ближайшее будущее таким, каким он и был многие годы и столетия". Понятно, что какие-либо расчеты по этому поводу не проводились, да и заказа со стороны государства на них не было и быть не могло.

Если ваш вопрос рассматривать в разрезе конкретной темы вечной мерзлоты, то здесь сразу встает аргумент против всплывающих иногда в прессе антинаучных доводов. Их суть — с общим потеплением и, соответственно, с разрушением слоя вечной мерзлоты, Север якобы может преобразиться: улучшатся почвы этих широт, они смогут стать чуть ли не плодородными. Подобные утопические настроения, замечу, так же вредны, как и практика продолжающегося засекречивания данных: где, что и в каких объемах было захоронено на российском Севере. Потому что угроза экологической катастрофы, которая может нагрянуть вследствие размывания этих могильников, вполне реальна уже в самые ближайшие годы. И надо, - пока этого не случилось, - вырабатывать уже сейчас алгоритм научной мысли и практических действий по недопущению этого.

"Все рекомендации по нейтрализации нежелательных последствий, а еще важнее - по их своевременному предупреждению, которые выдавались бы исходя из понимания, что причиной подобных явлений является антропогенный фактор, направлены на модернизацию производства, на более активное применение энергосберегающих и экологически безопасных технологий. В этом заложены, безусловно, выигрышные моменты, — их немного, и ими надо суметь воспользоваться. И это поможет решить не только проблемы изменений климата, но и состояния окружающей среды в целом", - отмечает Рыбаков.

Читайте также на "Свободной прессе".

Выбор читателей