Дмитрий Щигельский ставит диагноз президенту Лукашенко

На днях газета "Известия" сообщила о том, что генпрокуратурой Беларуси возбуждено уголовное дело, главным фигурантом в котором является Дмитрий Шигельский. Это врач-психиатр, который распространил в интернете фундаментальный труд об истории болезни президента Беларуси Александра Лукашенко. Как заверили газету "Известия" в генпрокуратуре, "даже если Щигельский спрячется в латиноамериканских джунглях, его все равно найдут и вручат повестку в суд, а перед этим самого освидетельствуют".

Дмитрий Щигельский сейчас находится в Нью-Йорке. Мы встретились с ним в редакции газеты "Континент-Экспресс".

Корр.: В некоторых российских газетах про Вас писали, что Вы то ли реально существующая личность, то ли некая абстракция, но скорее всего признавали, что Вы все-таки реальный человек. В чем я и имею возможность убедиться. Расскажите о себе.

Дмитрий Щигельский

Дмитрий Щигельский: Шесть лет я работал психиатром и последний год – заведующим отделением в Могилевской областной психиатрической больнице. А кончил я гродненский медицинский институт в 1996 году.

Корр.: Итак, Александр Лукашенко и Дмитрий Щигельский? Почему Вас заинтересовал Лукашенко и когда?

Д. Щ.: Лукашенко заинтересовал меня в 1994 году в период проведения избирательной кампании. Это были выборы первого президента Республики Беларусь. Я занимался с первого курса психиатрией. На одном из заседаний кафедры рассматривался вопрос о психопатологии власти и психопатологии людей, которые приходят во власть. Я имею в виду не всех, а некоторых личностей, таких как Сталин, Гитлер, и других. И тогда же всплыла тема оценки психического состояния кандидатов на пост президента Беларуси. Наибольшее внимание вызывал Александр Лукашенко. И тогда же был озвучен диагноз, который я ему впоследствии тоже выставил. Но неправомерно говорить, что я этот диагноз выставил. С 1994 года я общался с более чем сотней психиатров на эту тему, и никто более легкого диагноза не выставлял. Психически здоровым ни один из психиатров, с которыми я общался, его не признавал.

Корр.: А можно ли, корректно ли ставить диагноз, не общаясь с человеком? Другие говорили об этом между собой, на уровне кулуарных разговоров, а Вы написали целое исследование, которое было напечатано.

Д. Щ.: Я думаю, не только говорили между собой, потому что в любой ординаторской любой психбольницы было три дежурных темы для обсуждения: это цены, погода и как поменялась психопатология у "батьки". Эта тема меня заинтересовала, я стал более внимательно анализировать и исследовать, собирать материалы, которые мне удалось найти. Так получилось, что я попал в Могилевскую область, с 1998 года я стал работать в отделении, которое территориально обслуживает Шкловский район, то есть родину Александра Лукашенко. Мне приходилось сталкиваться с родственниками больных, которые навещали своих близких. И среди посетителей было много знакомых Лукашенко, тех, кто с ним часто сталкивался, работал с ним, кто-то с ним вместе учился. И постепенно собиралась база данных, которая обрабатывалась. Кроме того, до этого коллегами был собран большой архив, а мне дали возможность с ним познакомиться. Это архив с его выступлениями, речами, видеозаписями, аудиозаписями, стенограммами, а также воспоминаниями и комментариями людей, которые с ним вместе работали, причем работали достаточно близко и долгое время.

Значительная часть белорусской оппозиции состоит из людей, которые ушли из администрации президента, причем ушли по морально-этическим соображениям.

Корр.: Ваше исследование было опубликовано в газете "Наша свобода" 12 января. А Вы выехали до этого, еще в конце декабря?

Д. Щ.: Да, я выехал в конце декабря из Минска. Об обстоятельствах выезда я бы не хотел сейчас говорить. А с ноября я уже не жил в Могилеве, а жил в Минске, не поддерживая связи ни с родственниками, ни со знакомыми.

Корр.: Но ведь все это было до публикации. Была уже опасность для Вас?

Д. Щ.: Это было до публикации. Но где-то с середины сентября начались проблемы, а потом те люди, которые мне помогали, сказали, что моя работа может быть приговором не только мне, но и тем, кто эту работу просто держал в руках, учитывая теперешнюю ситуацию в Беларуси. Когда за мной началась слежка, один из людей, которые мне помогали, рекомендовал мне срочно уехать. Мы за один день собрались и выехали.

Корр.: Власти знали, что все это написано и может быть опубликовано?

Д. Щ.: Власти об этом узнали где-то в сентябре. В это время я вычитывал работу с несколькими известными психиатрами, а кроме того, я общался с людьми, которые долгое время работали вместе с Лукашенко. Они смотрели написанное мною, давали свои комментарии и оценки, вычитывали на предмет фактологических ошибок, соответствуют ли все высказывания истине, правильно ли оценены те или иные черты характера, действительно ли они наблюдаются в поведении Лукашенко.

Корр.: Вы работали с большим количеством людей -- так или иначе, информация просочилась.

Д. Щ.: Среди этих людей были известные белорусские специалисты, многие из которых находятся в оппозиции, причем, естественно, за ними ведется наблюдение. Я не склонен происшедшее связывать с тем, что кто-то из них меня сдал.

Я приехал в Нью-Йорк. Возвращаться в Беларусь, пока там у власти Лукашенко, абсолютно невозможно. Это связано с тем, что Лукашенко со своими личными врагами обычно до суда дело не доводит, он их просто убирает. У нас пропал бывший министр внутренних дел Захаренко, который отказался с ним сотрудничать, причем он написал, почему он отказался. Лукашенко потребовал, чтобы Захаренко выполнял любые приказы. Захаренко ушел в отставку и через некоторое время исчез. И после него пошла целая череда людей, которые пропадали. Причем объединяет их то, что они имели конфликты не с властью вообще, а именно с Лукашенко.

Корр.: В чем суть того, что Вы написали?

Д. Щ.: В определенные времена, особенно когда в обществе нестабильно, повторяется один и тот же сюжет. Личность, которая в нормальные времена оценивается как психопатическая, приходит к власти и формирует сначала режим абсолютной власти, а потом тоталитарный режим. Обычно за это платит прежде всего свой народ, а потом соседи. Наиболее яркие примеры – это Гитлер и Сталин. Фактически Лукашенко имеет тот же регистр поражения. Человек в таком состоянии, обладая неограниченной властью, очень опасен.

Корр.: Если говорить о Сталине и Гитлере, то правомерно ли объяснять многие их действия психическими отклонениями, о которых пишут? Ведь в таком случае получается, что они ни в чем не виновны, не отвечают за свои ошибки. Просто больные люди, какой с них спрос. В таком случае не может идти речь об их исторической вине. Не упрощаем ли мы так историю? И не очень ли легко мы из области социальной переводим все в сферу личностных характеристик?

Д. Щ.: Психопатия обычно оценивается как состояние вменяемое и дееспособное. Если Вы говорите про юридическую ответственность, то есть формула невменяемости, то, что освобождает от ответственности. Согласно этой формуле, необходимы две составляющие. Первая – медицинская, наличие психиатрического заболевания или расстройства на момент совершенного деяния, вторая – юридическая, личность в этот момент не способна управлять своими действиями, отдавать в них отчет и прогнозировать последствия. В данном случае мы имеем только одну медицинскую составляющую, но не имеем юридической. Психопаты в подавляющем большинстве случаев, даже когда рассматриваются дела бытовые, производственные, не говоря о делах крупного масштаба, способны управлять своими действиями и нести за них ответственность.

Корр.: Вы поставили диагноз заочно, не общаясь с человеком, которому ставите диагноз. В чем же, на Ваш взгляд, сказывалась эта болезнь Лукашенко, о которой Вы пишете?

Д. Щ.: Основное расстройство – это сверхценная идея собственной значимости, когда личность придает себе несоизмеримо большее значение, чем есть на самом деле. Личность хочет себя считать особо выдающейся и значимой.

Корр.: Боюсь, что очень много людей на нашем земном шарике такого о себе высокого мнения, которое не выдерживает никакой критики со стороны. Это явление повсеместное и вневременное. И в истории было немало известных людей, страдавших манией величия. Некоторые из них сыграли весьма заметную роль в истории и вошли во все энциклопедии. И не только государственные деятели. Психически не совсем здоровые люди писали выдающиеся книги, потрясающую музыку.

Д. Щ.: Начиная с истории древнего мира и по наше время люди с такими отклонениями приходили и приходят к власти и исполняли и исполняют свои обязанности. К сожалению, за это приходится платить обществу. Проблемы будущего Беларуси и толкнули меня на то, чтобы опубликовать эту работу. Она у меня была готова достаточно давно, и я все решался, стоит это делать или не стоит. Но события последних пяти-шести месяцев показали, что состояние Лукашенко ухудшается. Как мы видим на примерах Гитлера и Сталина, личности такого склада, придя к власти, особенно к власти абсолютной, неограниченной, попадают в такую атмосферу, которая крайне неблагоприятно сказывается на течении болезни. И болезнь крайне усугубляется, когда человек развращается такой безответственностью и вседозволенностью. То же самое сейчас происходит в Беларуси. Сейчас такой момент, когда или-или. И если останется у власти Лукашенко, если не изменится ситуация, то скорее всего он начнет значительно более жесткие репрессии, направленные против населения, против оппозиции, а скорее, прежде всего против номенклатуры.

Один из синдромов данной болезни заключается в том, что у личности психопата крайне слабы морально-этические сдерживающие свойства. Все это в атмосфере всевластия размывается, и тогда полностью выходят наружу все те темные стороны личности, которые имеются.

Как Вы думаете, человек, который приглашает на расстрелы, – что о нем можно сказать? Он получает от этого удовольствие. Он не понимает, что это не совсем нормально, и он приглашает чиновников-фаворитов на расстрелы, как другие приглашают на кофе. Для него отдых, который доставляет ему удовольствие, – это расстрелы и хоккей. Я говорил со многими, кто играл с ним в хоккей и футбол, говорят, что он очень агрессивный и крайне мстительный. При игре любит бить по ногам, применять запрещенные приемы. Естественно, судья его не останавливает. Какой же судья решится Лукашенко с площадки удалить!

Согласно белорусскому законодательству президент может быть отстранен от исполнения своих обязанностей по состоянию здоровья. Мне неизвестна та граница, за гранью которой решается, может президент исполнять эти обязанности или нет. Одна из статей Конституции регламентирует обязанности президента, объявляет его главнокомандующим. В общем-то совершенно логично предположить, что требования к психическому здоровью главнокомандующего должны быть не меньше, чем к психическому состоянию рядового. Рядовой с такими расстройствами в мирное время признается негодным к службе.

Корр.: Во многих странах высокое должностное лицо проходит медицинскую проверку на здоровье. Врачи ставят свой беспристрастный диагноз. Я не знаю, насколько Ваш диагноз точен и корректен с точки зрения специалистов. Вы высказали свое отношение как врач. Но что лежит за Вашими формулировками, Ваше отношение к Лукашенко просто как к человеку, как Вы утверждаете, больному?

Д. Щ.: Я отношусь к нему с сожалением, потому что думаю, что это человек достаточно страдающий, как это ни парадоксально, и человек, нуждающийся в лечении. Хотя прогноз в таком случае неблагоприятный. Такие заболевания не вылечиваются. Можно добиться компенсации, но вылечить их нельзя.

Корр.: А чем Вы объясняете то, что за Лукашенко так дружно голосовали?

Д. Щ.: Да, такое было. Но давайте немножко разделять то, что было шесть лет назад, и то, что есть сейчас. Существует миф о всенародной любви и поддержке Лукашенко. Но сейчас по самым благоприятным рейтинговым опросам он больше 30 процентов не набирает. Если 70 или 80 процентов проголосует против, то сфальсифицировать результаты выборов будет сложнее. Я как психиатр считаю, что люди должны знать, за кого они голосуют и что они выбирают. Если они хотят, они вправе выбрать и такого человека. Но это должен быть информированный выбор.

Кстати, Гитлера ведь тоже выбрали. Сталин не пришел к власти в результате всенародных выборов, но была ведь почти всенародная любовь. То же происходило и в Беларуси. Это нормальный феномен коллективного массового сознания.

Корр.: Как в Нью-Йорке себя чувствуете?

Д. Щ.: Гораздо спокойнее, чем в Беларуси. Когда не знаешь, с кем общаться, и боишься лишний раз выйти из снятой квартиры, причем снятой на чужое имя, когда идешь по улице и ждешь, что сейчас машиной собьют или нож под ребро подсунут... А Нью-Йорк мне очень нравится.