НТВ. Пикировка

Я не могу более находиться в положении человека, за которого принимают решения. То, как ты назначил членов согласительной комиссии, - последний раз я видел подобную процедуру при избрании членов партбюро. К твоему списку Сорокина предложила Миткову, ты ответил: Не стоит". Впервые за восемь лет НТВ на предложение взять куда-либо этого человека отвечено отказом, да еще и в присутствии Тани. Ребята-корреспонденты стерпели, и, значит, нет шансов дождаться их скорого повзросления. У меня не остается другого выхода.

Мне даже не интересно, по приказу ли ты, уходя, сжигаешь деревню до последнего дома или действуешь самостоятельно. Ты добиваешься, чтобы "маски-шоу" случились у нас в "Останкино", ты всеми средствами это провоцируешь. Ты держишь людей за пушечное мясо, пацаны у тебя в заложниках, потому что не знают другой жизни, кроме как быть привязанными пуповиной к "Итогам", и значит, то, что делаешь ты, - это растление малолетних.

На нашем восьмом этаже, из окна которого развевается флаг НТВ, нет уже ни свободы, ни слова. Я не в силах больше слушать твои богослужения в корреспондентской комнате - эти десятиминутки ненависти, - а не ходить на них, пока не уволюсь, я не могу.

Не смог подобрать слово для обращения, хотя привычное "дорогой" подошло бы во всех смыслах, ведь мы как телекомпания дорожили тобой и твоими очень дорогими проектами, а я лично дорожил твоим, как мне казалось, искренне добрым отношением ко мне. Выясняется, что я ошибался.

Скажу откровенно, я принял бы твою позицию как безукоризненную и поверил бы в то, что у тебя не было решительно никакого способа общения со мной, кроме как через газету "КоммерсантЪ", если бы не видел тебя много раз Yтром, днем и вечером в коридорах редакции.

Я бы принял чистоту твоей позиции и поверил, что ты не можешь говорить со мной, потому что сорвал голос в спорах, если бы не увидел тебя в тот же вечер в прямом эфире "Антропологии", без всякого труда разговаривающим с нашими коллегами. И кстати, даже если ты действительно сорвал голос в спорах, значит, споры до хрипоты у нас в НТВ были, что как-то облегчает мою авторитарную участь.

Несколько дней назад на общем собрании журналистов НТВ ты тоже голосовал за мое избрание главным редактором телекомпании - и я считал, что получил и от тебя вотум доверия, право самому в нынешней сложной ситуации принимать быстрые решения, не собирая каждые пять минут сотни наших сотрудников. Впрочем, тебе ведь не нравятся и общие собрания, не правда ли? Слишком громко, слишком часто приходится слышать мнения, не совпадающие с твоими...

Я бы принял твою позицию, если бы не знал, не видел своими глазами, как суетливо ты стал вести себя с того момента, как тебя пригласили в состав Совета директоров НТВ "по версии 'Газпрома'", как путано ты объяснял свое отношение к этому приглашению и как откровенно тебе не хотелось от него отказываться. Ты пытался уговорить журналистов НТВ рассматривать тебя в качестве их делегата, но безуспешно, коллеги сказали - нет.

И в этот момент, как мне показалось, тобой овладела обида. Обиженные интонации бывали у тебя и раньше. Но я лично, как и многие наши коллеги - я это знаю, - принимали тебя таким, какой ты есть, и за талант прощали все издержки высокомерного индивидуализма. Даже твою способность называть людей, пришедших на митинг, "интеллигентным стадом".

Я имею в виду не только митинг на Пушкинской площади в позапрошлую субботу. Ведь это у тебя давно. И в августе 91-го - это многие вспомнили только теперь - ты смотрел на происходящее так же иронично, презрительно и подловато.

Нарциссизмом страдают многие на телевидении, вот только у тебя, похоже, нарциссизм по форме течения болезни напоминает быстротечную чахотку. Чего стоит фраза, сказанная тобой в "Антропологии" в сцене публичной телевизионной отставки: "Моя подпись могла затеряться среди других"!

Очевидно, для тебя это непереносимо. Но ведь подпись под документом - не автограф, она и должна затеряться среди других. Ведь телевидение - коллективное дело, и неудачный монтаж, операторский брак или ошибка звукорежиссера за несколько минут до начала эфира могут свести на нет все усилия. Вот почему я лично дорожу мнением и солидарностью не только звезд, ведущих, корреспондентов, но и операторов, режиссеров, редакторов, осветителей - всех нас.

И - самое главное. Я не понимаю, кого ты называешь "пацанами"? Полковника в отставке Евгения Кириченко? А может, Ашота Насибова? Или Александра Хабарова? Как ты можешь оскорблять их, по возрасту, уму и популярности тебе не уступающих, обвинением в неспособности мыслить самостоятельно? Ведь эти журналисты научились вести прямые репортажи из самого пекла войны и говорить при этом взвешенно и достойно даже под пулями.

А это, извини за резкость, совершенно другой уровень профессионализма, чем записанный с тридцать восьмого дубля стендап в дворцовом интерьере.

А что касается твоего упрека, что в "Итоги" собираются самые интересные репортажи, самые лучшие кадры, что на эту программу работают самые лучшие журналисты, - согласись, странно было бы, если иначе. И ты сам, между прочим, не раз выступал в "Итогах". Более того, совсем недавно принял мое предложение вести постоянно рубрику "Особый взгляд".

Почему же ты не отказался?

В общем, жалко, что столько лет работы на одном канале, годы если не душевной дружбы, то человеческой приязни, закончились так - позерством и трусостью - два в одном. Прости за прямоту, но не могу иначе оценить это открытое письмо, сопровожденное эффектной фотографией на фоне Останкинской башни.

Ты всегда боролся за стиль. Но то, что ты сделал, - банальное предательство в трудную минуту - это и есть преступление перед стилем.