Наши пленные – как часовые

"Плен" – от этого слова, страшного для побывавших на войне, нас десятилетиями отучали те, кто посылал полки и дивизии добывать победу в войнах, локальных конфликтах, операциях и отвлекающих маневрах. "Плен" просто хоронили в бодрых сводках и красноречивых рапортах. Четкое деление на избежавших плена и тех, кто не по своей воле оказался у врага, прививалось не только военным, но даже школьникам. Военнопленных сделали "ненашими". Эту категорию людей превращали в изгоев.

В первые годы Великой Отечественной войны в плену у немцев оказался почти миллион советских солдат. Иосиф Сталин посчитал их предателями.

Многие из тех, кто выжил в фашистских концлагерях, уже после войны стали "клиентами" СМЕРШа, получали назначение на объекты под Магаданом и лесоповалы в Пермской губернии, заканчивали искалеченную войной жизнь в забвении или, хуже того, среди презрения окружающих.

...Афганские события заставили цензоров тщательно вымарывать любое упоминание о попавших в плен к моджахедам "шурави". Громом среди ясного неба стало известие о том, как горстка пленных советских солдат, переправленных в Пакистан, захватила армейский склад под далеким Пешаваром и отбивалась от пакистанской армии несколько дней. Они погибли все, отразив сотни атак. А стране даже не сообщили имена героев. Не знали? Не удосужились узнать? Постеснялись? Или снова позорно промолчали по указке сверху?

Во время боевых действий в Чечне сотни наших солдат и офицеров оказались в плену у боевиков, "моджахедов", непримиримых – словом, у той стороны, которой так и не дали одного конкретного названия. Сотни людей томятся в зинданах, подвергаются пыткам и унижениям и по сей день, вопреки уверениям власти, что войны как таковой нет и не было. Если нет войны, то, соответственно, "исчезают" и военнопленные.

Ежедневно в московском кабинете Александра Мукомолова раздаются десятки телефонных звонков. В Миссию Александра Лебедя обращаются родственники и близкие попавших в плен солдат, заложников. Для них сотрудники этой организации остаются последней надеждой на спасение. Верят в лучшее матери, отцы, бабушки солдат, разыскивающие своих родных с декабря 1994 года. Часто звонят в Миссию и представители "той стороны", где томятся невольники. Осторожные посредники предъявляют требования похитителей и ставят условия. Такие переговоры не прекратятся в ближайшем будущем. Слишком много наших граждан, попавших в чеченский ад, ожидают своего избавления из средневековой неволи...

---

"Yтро": Александр Федорович, еще с прошлой войны остаются страшные цифры, за которыми судьбы людей. Речь идет о не вернувшихся с поля боя солдатах и офицерах. К сожалению, эти списки пополняются и сегодня...

Александр Мукомолов: Ситуация нездоровая. В течение последних пяти лет на территории республик Северного Кавказа постоянно находилось в числе заложников и пленных около тысячи человек. Подавляющее большинство из них – граждане России. Эта цифра, в общем-то, статична. Правда, сейчас количество удерживаемых лиц несколько снизилось. Еще с прошлой войны мы разыскиваем 500 человек, пропавших без вести – солдат, офицеров и прапорщиков. Если честно говорить, этой категорией пленников официальные структуры в России не так уж активно и занимаются. У нас быстро освобождаются иностранцы, предприниматели и журналисты. С солдатами же, рядовыми "ивановыми" и лейтенантами "петровыми", хуже.

В Миссии заведены специальные розыскные дела на каждого человека. Среди них есть военнопленные. Кроме того, сегодня в горах Чечни прячут заложников, которых используют на различных рабских работах. В основном эти люди были выкрадены из районов, прилегающих к республике. Но существуют и пленники, насильно вывезенные, скажем, из Новороссийска, центральных областей страны, даже из Москвы и Подмосковья. В числе заложников священнослужители, рабочие, бизнесмены и другие.

Да, реальность ужасна – часть пленников погибла в ходе боевых действий. Ведь они находились вместе с боевиками. А последних выбивали из населенных пунктов всеми силами и средствами. Можно ли было действовать федеральным силам по-другому? Вопрос не в нашей компетенции.

Когда к нам обращаются матери, разыскивающие сыновей, мы отвечаем, что надежда умирает последней. Поэтому ищем всех. 7 апреля прошлого года мы вытащили из неволи солдата Аламбека Джакупова, казаха из Астраханской области, который был похищен еще 30 августа 1995 года. Подобные случаи вдохновляют всех нас. Никогда нельзя ставить крест на человеке. Матери солдат, раньше ютившиеся в Грозном, сейчас проживают в Моздоке. Мы работаем вместе. Сегодня нужно спасать солдат и офицеров, всех людей, ставших жертвами непродуманности и цинизма политиков.

На данный момент нами ведутся переговоры о 23 военнослужащих и пятерых гражданских лицах. Я не буду говорить о деталях таких контактов. Но вероятность того, что эти настрадавшиеся люди окажутся на родине живыми и невредимыми, велика.

Из досье "Yтра":
В июне 1999 года на Ставрополье, у станицы Галюгаевская, чеченские боевики расстреляли отделение милиции. Четыре сотрудника Курского РОВД, которые охраняли сельхозработы, погибли. Старший сержант милиции Игорь Стаценко был захвачен бандитами в плен. Сотрудники Миссии нашли пленника. Игорь находился в очень тяжелом состоянии. Первый месяц его били практически каждый день. Выводили подростков и, как собак, натравливали на него. Освобождению предшествовали длительные переговоры. В результате были улучшены условия содержания пленника. Через полтора месяца, в результате совместной операции с сотрудниками милиции Ставрополья, Игорь Стаценко, был вызволен из застенков боевиков.
8 августа 1999 года на военный полигон "Тарское-2" в Северной Осетии напала банда вооруженных до зубов боевиков. В перестрелке погибли рядовые Умеренков и Сламинец. Рядовой Суворов и начальник полигона капитан Каралуп были захвачены в плен и вывезены в столицу Чечни Грозный. Военнослужащие освобождены сотрудниками Миссии в январе 2000 года в результате сложного тройного обмена. Вот строки из писем капитана Александра Каралупа после возвращения на родину:
"Условия содержания были ужасными. Порою даже не верилось, что хватит сил выдержать все эти издевательства.
...Через заложников, которые были освобождены раньше, я передавал письма домой с просьбой к матери встретиться с командирами в/ч 3724 и 3754, где я служил, оказать содействие в моем освобождении. Однако, как потом мне удалось узнать, эти встречи оканчивались лишь разговорами.
Но чувство уверенности в освобождении из рук бандитов у меня не пропадало благодаря людям, которые были связаны с Миссией на Кавказе. Из горного района Чечни ранее неизвестными мне людьми я был доставлен в Ингушетию, где из рук в руки был передан представителю Миротворческой миссии генерал-лейтенанта А.И. Лебедя, откуда благополучно вернулся на родную землю.
Вряд ли словами можно выразить те слова благодарности, которых заслуживает деятельность всей Миротворческой миссии, и особенно тех ее представителей, которые, рискуя собственной жизнью, смогли освободить меня из плена, которые, несмотря на физическую усталость, плохие погодные условия, вели меня через горные перевалы по пути к освобождению.
27.01.2000.
капитан А.Г. Каралуп".

"Y": Некоторое время назад проходила информация о ценном заложнике бандита Арби Бараева. Этот полевой командир якобы удерживал в плену сотрудника ФСБ Золотцева. Впоследствии чекиста обучили арабскому языку и продали в одну из арабских стран...

А.М. Эта информация неподтвержденная. Но ничего исключать нельзя. В "Миротворческую миссию на Северном Кавказе" поступает информация о том, что захваченных солдат переправляют за рубеж, продают, как и пару веков назад, в арабские страны. Страшно говорить, но не раз со стороны боевиков звучали угрозы, что того или иного пленника они продадут на органы за рубеж.

Так что вытаскивать парней придется не только из Чечни. Нужно быть готовыми и к этому. Необходимо собирать информацию по крупицам, для начала устанавливать имена, фамилии, приметы и прочее. Сведения о вывозе военнопленных за границу поступают из многочисленных источников. Есть некоторая информация, что военнопленные попадают на свинцовые и оловянные рудники в некоторых мусульманских странах. Несмотря на все заверения, что "граница на замке", арабские наемники все равно проникают на Северный Кавказ. Факт? Факт. Не с неба же они к нам падают. Так почему же по этим тропам, каналам за рубеж бандиты не могут переправить и наших солдат? Нельзя исключить и того, что пленников вывозят и с территории других регионов России, даже из Москвы, по поддельным документам. У бандитов сделать несколько паспортов – не проблема. Есть сведения, что лидеры бандитов бывают регулярно в Москве. Например, о том, что Бараев сюда недавно приезжал, к нам поступала информация и по своим каналам. При арестах полевых командиров у многих изымают по пять-шесть паспортов и различных удостоверений.

"Y": Вызволением пленных занимаются несколько структур, большое количество людей. Активно задействована агентура. Все мы регулярно слышим об успешных операциях по освобождению заложников. А о переломе ситуации в целом говорить не приходится. Почему?

А.М. Перелома нет, я согласен. Если внимательно проследить статистику, то можно заметить перепады. Количество похищений то возрастало, то уменьшалось. Но механизм, выработанный годами, еще действует. По-прежнему работает конвейер. Есть спрос на такой "живой товар". Мы вынуждены отслеживать ситуацию с каждым человеком, оказавшимся в плену. Это титанический труд.

Если солдат заявляет, что "нас старшина продал с товарищем за сто граммов героина", то, извините меня, это уже что-то. А такие случаи есть! Освобожденные нами солдаты рассказывают, что их по приказу командиров отправляли якобы на работу, а на самом деле увозили в Грозный, прямо в лапы к боевикам.

Один случай с мотострелковой бригадой в дагестанском Буйнакске, откуда чуть ли не в открытую воровали людей. Когда стали разбираться, то быстро сняли с должности коменданта. Существовал бардак. По вечерам в бригаду приезжал неизвестно кто, обращался к командирам. За солдат шел торг. Рабочую силу просто раздирали на части. А потом их приходилось вытаскивать из Чечни и других районов Северного Кавказа.

Или взять печально известный гарнизон "Спутник" в Северной Осетии, откуда тоже крали солдат. Когда все это всплыло наружу, и там поснимали начальство. Наш сотрудник из кабардинского представительства Миссии перехватил украденных солдат прямо по дороге из "Спутника". Их везли прямиком в Чечню. Он предотвратил похищение, доставил военнослужащих в Ингушетию. Когда решил покормить солдат, вдруг налетел местный районный уголовный розыск, похватал всех, в том числе и самих солдат. Нашего представителя сразу посадили в кутузку, стали допытываться, как он продает военных. Через день в прессе появляются публикации, что Сунженский райотдел милиции освободил таких-то военнослужащих, а наш человек как-то причастен к похищениям. Разобрались, выяснили. Такая вот "работа" на результат.

"Y": Александр Федорович, ваша организация существует несколько лет. Что удалось сделать за этот срок?

А.М. Межрегиональная неполитическая организация "Миротворческая миссия на Северном Кавказе" создана в июне 1998 года. Освобождение заложников в нашем уставе является по счету четвертой задачей. Главная задача Миссии – создание климата, способствующего переговорам, умиротворение сторон, налаживание мирного диалога, оказание посильной помощи в этом государственным органам и другим общественным организациям. Создан штаб в Пятигорске. Сейчас на Северном Кавказе действует три группы Миссии. Две в Чечне и одна работает в Карачаево-Черкесии и Ингушетии. Дагестан перекрывает Гудермесская группа. Костяк каждой группы – три человека.

Ситуация с военнопленными была сложной и после окончания первой кампании. Мы были на инаугурации Масхадова, объездили практически всю Чечню. Тогда поступала информация, что почти в КАЖДОМ селе есть пленные российские солдаты. К нам подходили люди, говорили: "Забирайте солдат". Девять человек солдат мы тогда вывезли из плена. Но это не была первая партия. Освобождением пленных и заложников в Чечне еще во время первой кампании занимались специалисты. Мы их знали и поддерживали. Родители пропавших солдат лично обращались к генералу Лебедю с просьбами найти сыновей. Главное – есть результат. С 98 года из плена мы освободили 165 человек в возрасте от 4-х до 70-ти лет. Так, 4-летнего Дениса Буслера захватили в марте 99-го в Солнечнодольске Ставропольского края. В июле этого же года его удалось освободить.

Из досье "Yтра":
9 августа 1999 года в городскую поликлинику №6 города Грозного, на улице Ялтинской, 12, пришел больной. Он сделал флюорографию, любезно пообщавшись с рентген-лаборантом Валентиной Капитановой, и пообещал прийти завтра. На следующий день посетитель пришел не один, а с боевиками. Валентина Николаевна попала в плен к бандитам. Ее пытали о доходах сына, проживающего в Санкт-Петербурге. Одновременно в северную столицу пошли звонки от некоего Хусейна с требованием выкупа в $200 тысяч. Затем сумма выкупа увеличилась до $500 тысяч. Если не достанет деньги, сыну пообещали, что он больше никогда не увидит мать. Валентину Капитанову освободили 26 ноября 1999 года сотрудники Миссии А. Мукомолов, Н. Ларсанов, Ш. Ларсанов, Н. Фомичев и Ш. Вахидов.
15 августа 1999 года у молочной фермы, в пяти километрах от селения Комсомольское в Северной Осетии, на посту неизвестными были похищены сотрудники ППС МВД республики 27-летний Руслан Тваури и 23-летний Алан Дзугаев. Через месяц на семьи милиционеров вышел посредник из Ингушетии, некто Ибрагим Цуров. Он не назвал место, где держат заложников, но привез кассету и передал требования похитителей – $30 тысяч. Впоследствии сумму выкупа подтвердил и один из офицеров ингушской милиции.
К Александру Лебедю с просьбой "оказать содействие в розыске и освобождении насильственно удерживаемых на территории Чеченской республики сотрудников ППС МВД РСО-Алания... похищенных 15 августа 1999 года неустановленными преступниками в районе молочной фермы с. Комсомольское Кировского района РСО-А" обратился и Северокавказский РУБОП. К сожалению, Алан Дзугаев погиб в плену. Руслана Тваури, жизни которого угрожала опасность, удалось освободить 14 февраля 2000 года. Операция, проведенная сотрудниками Миссии, позволила вызволить из плена еще двоих узников – рядового Эдуарда Габова, попавшего в плен в бою 7 октября 1999 года, и Александра Лесникова, похищенного боевиками 2 января 2000 года. Одновременно Комиссией по вопросам помилования при президенте РФ подготовлены документы о помиловании гражданина Ингушетии, осужденного ранее одним из московских судов за финансовые махинации.

"Y": Вы говорите о военнопленных. Но войны на территории России не ведется. Под какую же категорию попадают похищенные или взятые в плен российские военнослужащие?

А.М. Это вопрос не ко мне. Есть Совет Федерации, Дума, президент, наконец. Во всех странах есть определение "чрезвычайного положения". Вы знаете, что такое контртеррористическая операция? Я тоже не знаю. Какое правовое положение возникает в связи с этим в Чечне? Не известно. В какие масштабные и временные рамки попадает эта операция? До сих пор нет ответа, хотя скоро исполнится два года с момента начала боевых действий. Да, есть жесткое военное решение, но нет такого же четкого и ясного правового решения. Поэтому наших солдат, которые находятся у боевиков, мы считаем военнопленными. Идет бой, человек ранен, его уносят боевики. Фактически, кто же он? Если контртеррористическая операция на деле – война, то это военнопленный. У нас ведь в России правовые проблемы не только с этим возникают.

"Y": Как известно, сотрудники Миссии несколько дней назад освободили четверых российских солдат, которые были похищены прямо у воинской части в станице Калиновская. Каковы подробности этой акции?

А.М. Еще месяц назад мы констатировали тот факт, что количество похищений военнослужащих из районов дислокации частей и подразделений действительно увеличилось. На наш взгляд, это связано с ответной реакцией на рост числа задержанных при всевозможных зачистках, проводимых федеральными силами. Солдат крадут на обмен. Во-первых, во время зачисток существует полная "обезличка". Кто забрал того или иного человека, за что, когда? Куда отвезли? С другой стороны, узнавая подробности, родственники, друзья задержанных уже ищут специально солдат на обмен, заказывают их похищения или у боевиков, что в последнее время сложнее, или обращаются к специальным людям. Сегодня снова вокруг гарнизонов в Чечне снуют "разведчики" в поисках солдат на обмен. Вот и в станице Калиновская Наурского района мы освободили военнослужащих. Это рядовые в/ч 42839 Александр Волин, Евгений Демидов, Михаил Савостин, призывавшиеся из Московской области, и Николай Демченко из станицы Архонская Северной Осетии. Казалось бы, Калиновская – не самое опасное место в Чечне. Здесь расположены штаб соединения, гарнизон, милиция. А на деле все оказывается очень просто. Приезжают контрактники с операции зачистки или сопровождения, грязные, в пыли, прыгают с БТРов, смотрят – "молодые" стоят. Тут же "приказ": "Давай за водкой!". А денег не дают. "Молодые" подставляют сами себя, идут в станицу, ходят по домам без оружия с одним вопросом: "Где можно водки добыть?". Естественно, их сразу увидели, подогнали машину. А пистолеты там есть у всех, закинули и увезли. Полтора месяца они находились в определенном месте. Мы вели переговоры 20 дней. Ребят удалось вытащить.

"Y": Освобождением заложников занимаются сразу несколько силовых ведомств и ваша структура. В чем различие методов работы?

А.М. Действительно, на этой "поляне" работают два отдела ГУБОП МВД РФ по борьбе с похищениями, включая региональные структуры, Комиссия при президенте по освобождению военнопленных, интернированных и других лиц, ФСБ и военная контрразведка. Это, по большому счету, не переговорная, а силовая работа. Но "та сторона" при переговорах, контактах всегда опасается силовых действий. А значит, повышается риск уничтожения пленных и заложников. Да, случалось так, что во время таких переговоров захватывали посредников. Но это ничего не давало. А ведь они – только связующее звено. Практика показывает, что в 90 случаях из ста посредник даже не знает, где держат заложников. Как правило, он знает только то, что положено ему знать, и не больше. Например, условия освобождения рядового Петрова. Посредник предлагает обменять его на такого-то или требует сумму денег, оружие, машину. Были ситуации, когда за солдат-десантников боевики требовали патроны, мины, взрывчатку. Понятно, что мы не можем пойти на это, как и на задержание посредника. Это значит поставить крест на мирных попытках вызволить солдата. Мы ведем только переговоры. Бывает, что та сторона обращается ко мне напрямую в Москву по телефону. Люди говорят, кого удерживают, что бы хотели взамен. Мы посылаем в таких случаях своего человека в район. Он встречается с посредником, налаживается контакт. Здесь мы связываемся с силовыми органами, делимся информацией и прорабатываем варианты разрешения ситуации.

Мы действуем на похитителей через родственников, авторитетов, религиозных деятелей. Это жесткие переговоры. Денежная планка поднимается сначала бандитами одна и та же – миллионы и сотни тысяч долларов. Нужно доказать им, что это нереально. Переговоры надо вести таким образом, чтобы у "отморозков", у которых нет принципов, совести, не возникло желания убить заложника как ненужного свидетеля, лишнего человека. Это хождение по лезвию ножа.

Нюансов существует очень много. Например, используется и такой вариант, как в случае с Владимиром Чернецом, освобожденным в апреле 1999 года. Владимир семь лет провел в плену. Он пас в горах овец. 18-летнего солдата украли из воинской части на Ставрополье летом 1992 года. Предложили выпить водки, подмешали клофелин. В общем, стандартная схема. Бесчувственное тело вывезли в Чечню. В горах его охранял один человек, парень 15 лет с автоматом. Бежать было некуда. Семь лет он вставал каждое утро, рвал черемшу и шел на пастбище. Вечером приходил в свою дощатую избушку с печуркой и огарком свечи. Читал обрывок книги. Всё. Один раз, через три года после пленения, на день рождения, ему принесли полбутылки водки.

...Володю освободили несколько вооруженных людей, представившихся людьми влиятельного полевого командира. Охранник и пикнуть не посмел.

"Y": Не секрет, что про Миссию генерала Лебедя на Северном Кавказе ходят слухи. Говорят, будто солдат выкупают, будто с похитителями существуют какие-то "товарно-денежные отношения". Якобы вращаются огромные суммы денег, а сотрудники Миссии освобождают солдат, похищенных на заказ из конкретных регионов России...

А.М. Я бы поговорил с людьми, которые распускают эти слухи. Во-первых, мы однозначно не работаем с похитителями. Какие деньги огромные? Я на пальцах могу посчитать, куда мы тратим деньги. И это не миллиарды. Хотя, наверное, глупо оправдываться, опровергать то, чего нет и быть не может. Вот мы освободили четырех солдат в Калиновской. Ребят содержали в скотских условиях. Они приехали грязные, измученные, завшивленные. Их нужно отмыть, накормить, переодеть не в тряпье. Это же стоит денег. Мы тратим наши средства на это. Миссия за свой счет отправляет освобожденных на родину.

Мы не выкупаем солдат у боевиков. На это у нас нет средств. Мы принципиально не платим денег на выкуп. Это принцип, от которого нельзя отступать ни в коем случае. Мы финансируем работу своих сотрудников, их охрану, связь. В плане финансов мы прозрачны. Есть спонсоры, коммерческие структуры, где работают наши сотрудники. Существуют пожертвования частных лиц и организаций. В ходе нынешней кампании мы осуществили акцию поддержки красноярских милиционеров, которые несли службу в Червленой, перечислив на эти цели 150 тысяч рублей. Так что все разговоры не имеют никакой почвы. Я не буду говорить, что каким-то силам не нравится то, что мы делаем, а кто-то "ревнует" к нашей работе. Не возражаю, если вы сами выскажете свое мнение. Не хочу вступать в конфронтацию с теми официальными структурами, которые работают над освобождением пленников на Северном Кавказе. Это только повредит делу.

"Y": Как же все-таки вытаскивать наших солдат? Как реально бороться с похищениями?

А.М. Путь номер один – вести переговоры во время боевых действий по обмену пленными, заложниками. Ниточка преступлений тянется. Сейчас мы не знаем, сколько тысяч у нас погибло во время этой кампании. Необходима система конкретных мер. Все хотят мира. Как к нему прийти? Закончить операцию или путем переговоров остановить войну? Уничтожить лидеров, наказать виновных, разоружить Чечню, добиться стабильности, умиротворить население, восстановить экономику. Можно ли этого добиться боевыми действиями? Мы опаздываем, поэтому нужно вести переговоры и по пленным.

"Y": Речь идет о переговорах о каждом конкретном человеке или Вы подразумеваете переговоры с полевыми командирами о пленниках, заложниках в целом?

А.М. Несколько лет назад в Чечне были группы, специализирующиеся на похищениях. Сейчас стало их гораздо меньше, крупные банды распались. Кого-то убили, кого-то арестовали. Кто-то находится в бегах. У бандитов было четкое разделение труда. Так, были группы Хайхароева, Ахмадова. Часть лидеров ушла в Азербайджан. А раньше были исполнители разнообразных заказов, которые месяцами пасли фигурантов. Была создана система – зинданы, специальные помещения, охрана, обширная группа посредников и распорядителей.

Например, в одном из случаев, когда мы вели переговоры по освобождению солдат, три полевых командира были за то, чтобы отдать пленника, а два – против. Все очень сложно. Можно вести переговоры с посредником, который подчиняется заказчику, а можно договариваться и с охраной. Варианты есть в любом случае.

Я много раз лично вел переговоры, потом появились сотрудники Миссии, специалисты в этом вопросе. Я говорил по пленным с Масхадовым, Басаевым, Удуговым, Закаевым. Это было несколько лет назад. Это сейчас, когда говорят, что если встречался с Басаевым, значит, ты почти что преступник. А тогда он был вице-премьером, вторым человеком в Чечне. Сегодня ситуация изменилась в корне. Я, кстати, встречался и с Бараевым, когда он командовал "ичкерийским батальоном". Пытались мы вести с ним переговоры о заложниках и пленных. Но Бараев превратился в обыкновенного бандита, и этим все сказано. У самих чеченцев претензий к Бараеву не меньше, чем у остальных россиян.

"Y": Существуют расценки на "живой товар"?

А.М. Определенный эквивалент существует. Но разные бандгруппы имеют свои расценки. "Товар" сортируется, то есть каждый солдат, офицер, гражданский человек имеет свою цену. Часть людей захватывается исключительно для обмена, для работ, для выкупа. Заказывают специалистов: автомобилистов, связистов, строителей. Многих кидали на рытье окопов.

Мне довелось участвовать практически во всех случаях освобождения пленных. Всегда журналисты задают один и тот же вопрос: "Как вы их освободили?". Это скользкий вопрос. Это процесс, это большой объемный обменный процесс.

"Y": После прошлой чеченской кампании стало известно, что в рядах боевиков воюют и перешедшие на их сторону военнослужащие. Вам приходилось иметь дело с предателями?

А.М. Такие факты имеются. Часть пленных приняла ислам и воюет на той стороне. Сколько их? Немного. Я лично не встречался с этой категорией лиц. Сотрудники Миссии вели переговоры по этим личностям. Были случаи, когда к ним приезжали их отцы и матери, уговаривали их вернуться на родину, порвать с боевиками. В прошлую войну было несколько таких перебежчиков. В том числе и "Казбек" Лимонов, отрекшийся от родителей, который, по показаниям свидетелей, работал надзирателем в одном из лагерей боевиков.

Предателей потом все равно вывезли из Чечни. У нас в практике есть два случая, когда люди, совершившие преступления, были вывезены в Россию. И это правильно. Они должны попасть в правовое поле, понести наказание за преступления. Мы, зная об этом, передали их в военную прокуратуру. Пусть с такими разбирается суд.

Не исключено, что и в ходе этой кампании в Чечне имеются случаи побегов к боевикам с целью уклониться от уголовной ответственности. Перебежчики надеются, что их там будут принимать хорошо, что как-то отсидятся. Но они ошибаются.

Каждый из освобожденных солдат подвергается проверке. Ведь известны факты, когда среди освобожденных солдат были и завербованные спецслужбами Ичкерии. Там умели вести предварительную работу с такой категорией лиц. Велась обработка. Людей заставляли подписывать бумаги, возможно, готовили к терактам, диверсиям на территории России. С ними работают сотрудники МВД и ФСБ. Правило "Миротворческой миссии на Северном Кавказе" одно – мы никогда не передаем солдат в воинские части без родителей.

"Y": И все же, что можно сделать для того, чтобы активизировать работу по вызволению военнопленных и заложников, попавших в неволю в Чечне?

А.М. Давно назрело создание единого межведомственного Центра по освобождению пленных и заложников. С ним бы работали и родители, общественные организации и силовики. Кроме того, должна проводиться превентивная профилактическая работа в воинских частях, подразделениях, заставах и гарнизонах. Ведь большая часть похищений происходит от безалаберности, нарушений мер предосторожности, воинских уставов, всего того, что можно назвать правилами нахождения в зоне боевых действий или в зоне проведения антитеррористической операции. Уменьшить число похищений можно. Нужны контрмеры – засады в районе воинских частей, где происходят похищения, скрытые посты, которые могли бы контролировать личный состав. Без местных жителей нам не обойтись. Необходимо привлекать к этому местное население. Если бы существовал такой центр, все сведения сходились бы туда, что позволило бы создать единую базу данных. Информация ценна на вес золота. Иногда достаточно двух слов, чтобы определить, где находится человек, где его прячут, как и с кем вести переговоры.

Порой случается то, чего допускать нельзя – по одному и тому же заложнику работают сразу несколько ведомств. А это только вредит делу. Единый замысел, одна цель – вот что необходимо. От этого зависит безопасность людей. Самое страшное, когда освобождение заложников или военнопленных сопровождается смертью людей, самих узников или их освободителей. Это называется непрофессионализмом.

Генерал Шпигун, к сожалению, погиб из-за несогласованности ведомств. Мы не занимались генералом, выполняли косвенные задачи, передавали информацию. Я думаю, те ведомства, которые пытались организовать его освобождение, не предприняли всех необходимых мер, затянули эту работу. Мы не вмешивались в переговорный процесс – там работали высокие инстанции. Есть и другие трагические примеры – гибель корреспондента ИТАР-ТАСС Владимира Яцины. Ведь было известно место, где он находится. Но наши возможности не безграничны. Я никого не обвиняю, но в этом случае посчитали, что человек поехал в Чечню сам, зарабатывать деньги. Словом, не была проявлена большая политическая воля. Мы просто не могли заниматься этим делом – там стояли колоссальные цифры в миллионы долларов. В любом случае отпадали обменные варианты. Нужны были активные переговоры, а их не было.

Сегодня в Чечне нельзя проводить прямые аналогии с Афганистаном, когда наших солдат и офицеров пришлось вызволять из плена многие годы. Но ясно одно – мы должны быть готовыми к кропотливой работе. Сроков не существует и быть не может. Главнее всего – жизнь человека.

---

Сотрудники "Миротворческой миссии на Северном Кавказе" вызволяют из плена боевиков 31-летнего иеромонаха Захария, настоятеля храма святого Архангела Михаила, в миру Василия Ямпольского. Священник был похищен 17 июля 1999 года в Грозном во время богослужения вместе с послушников Яковом Решиным и сторожем Павлом. Инокиня Евсевия обратилась к Александру Лебедю в надежде, что он сможет помочь: "Я не знаю, как обратиться к Вам. Я христианка, верую в Бога. И боль сжимает мое сердце, что в заточении находится наш пастырь отец Захарий. Вы помогаете об освобождении. Помогите, ради Христа, из Чечни освободить о. Захария. Господь Вас не забудет, и я буду молиться за Вас. 14 февраля 2000 года".

В Миссию обратился и благочинный Кизлярского округа Республики Дагестан отец Юрий, на которого вышли похитители. Бандиты требуют выплатить 3 миллиона долларов, в противном случае обещав прислать пальцы, ногу или руку заложника. Миссия – единственная надежда и мамы священника Любови Ямпольской. Борьба за отца Захария продолжается.