Россия – ЕС: легкий флирт или крепкий брак?

17 мая в Москве состоялся очередной саммит Россия – ЕС. Мероприятие, в общем, уже ставшее традиционным и привычным. Оговоримся: его не следует путать со встречей в Стокгольме в марте с.г., которая была уникальной, поскольку тогда российский президент впервые был приглашен на саммит ЕС (европейский "междусобойчик"). Майский же саммит – это седьмая по счету встреча руководителей России и ЕС, проводимая раз в полгода в соответствии с порядком, установленным Соглашением о партнерстве и сотрудничестве между РФ и ЕС.

За хозяина был, естественно, сам Владимир Путин и "соПУТтствующие" лица: Михаил Касьянов, Владимир Христенко и Игорь Иванов. В роли гостей выступали председательствующий в ЕС шведский премьер Йоран Перссон, глава Европейской комиссии Романо Проди, а также Хавьер Солана, обладатель пространного титула "верховный представитель ЕС по вопросам внешней политики и политики безопасности".

К саммиту готовились. Ему предшествовала целая плеяда визитов в Россию представителей руководящих органов Евросоюза. Повестка дня саммита обещала быть достаточно глобальной. По определению пресс-секретаря московского представительства Еврокомиссии Сильвии Кофлер, участники саммита собрались обсудить сразу "весь комплекс вопросов взаимоотношений России и Евросоюза, а также пути дальнейшего развития сотрудничества". Сюда относятся и вопросы европейской безопасности, и энергетический диалог, начавшийся после прошлогоднего топливного кризиса в ЕС, и экономические споры, и расширение ЕС, и охрана окружающей среды. Россия желала бы также заручиться поддержкой Евросоюза в нелегком деле вступления в ВТО, попросту говоря, обеспечить себе небольшую "халяву" на переговорах. Не лишним для стратегических партнеров было бы нахождение общих взглядов на международные проблемы, в частности, на обострение ситуации на Ближнем Востоке и противоракетные поползновения США.

Что же получилось? Почти все перечисленные вопросы в той или иной степени обсудили. Общий дух саммита – еще одно подтверждение курса на сближение партнеров. Декларация о намерениях, но более конкретная. Желание сочетаться узами каких-то связей (может быть, и брачных), но в дальнейшем. Как сказал один небезызвестный персонаж: "Я тебя поцелую... потом... если захочешь".

Решений, конечно, маловато, хотя их никто особенно и не ждал. Все наиболее интересные экономические темы – энергетику и ускорение переговоров по ВТО – попросту "слили". Тут, как выяснилось, и говорить-то было не о чем. Энергетический диалог "и ныне там", хотя с начала года четыре рабочие группы собирались более 10 раз. А процесс вступления в ВТО, по мнению Брюсселя, это дело техники. Он-де зависит от объективных показателей экономики страны-кандидата, к политике никакого отношения не имеет, а следовательно, на саммите тут обсуждать нечего. Зато приняли решение создать рабочую группу по разработке концепции единого экономического пространства РФ и ЕС. Что это за зверь – никто пока не знает (при том, что создание зоны свободной торговли "замяли"). В общих чертах решили переходить на евро во взаимных расчетах (читай: доллар побоку).

Однако и с политическими вопросами, особенно в многообещающей сфере обороны и безопасности, тоже недалеко ушли. Российский замминистра иностранных дел накануне саммита оптимистично заявлял, что, дескать, Россия с уверенностью ждет от ЕС предложений по оборонной проблематике, "они нам обещаны", а мы готовы сотрудничать с Евросоюзом в сфере военных технологий. Ждали, буквально, как тот "любовник молодой минуты верного свиданья". Но вот беда: сам ЕС еще не готов на такое свидание, ему бы в собственных симпатиях разобраться: то ли НАТО, то ли... Одним словом, в вопросах обороны до взаимности далеко, пока что дело ограничилось легким флиртом.

Европейцы-то от нас другого хотели: утвердить текст Многостороннего соглашения по ядерно-экологической программе (МНЕПР), да вот беда – тут мы несогласные. По этой программе (в которой хотят участвовать также США и Норвегия) западные партнеры помогут России с утилизацией ядерных отходов, но, как следует из представленного проекта соглашения, заранее освобождают себя от всякой гражданской ответственности за возможные риски. Нам это, разумеется, пришлось не по душе, хотя Еврокомиссия уже "помахивала" 50-ю миллионами евро.

Не обошлось, конечно, без чеченской темы. Масло в затухающий огонь подлили правозащитники. Накануне саммита организация "Хьюман Райтс Уотч" опубликовала доклад о найденных массовых захоронениях в поселке Дачном и потребовала поднять эту тему на саммите. Сколько угодно! "У России нет аллергии на обсуждение чеченской темы", – заявил замглавы президентской администрации С. Приходько. И европейцы тоже, видимо, не настроены больше на обострение диалога. Солана, как и обещал, говорил только о гуманитарных аспектах проблемы. В итоговом заявлении появилось нечто маловразумительное, вроде: "необходимость и неотложность нахождения политического решения при уважении суверенитета и территориальной целостности России". Высказались также за возвращение в Чечню миссии ОБСЕ.

Московский представитель "Хьюман Райтс Уотч" Лохман пришел от таких итогов в уныние: "Все эти высказывания мы уже много раз читали". Он-то ожидал баталии, как минимум обвинительной речи со стороны демократической Европы. Но Европа оказалась слишком благодушной к деспотическому режиму своего восточного соседа. "ЕС демонстрирует свою бесхребетность", – заключил Лохман.

А зачем, в общем-то, Евросоюзу лезть в бутылку с этой Чечней? У него теперь есть и своя проблема того же рода – Македония. Кстати, незадолго до саммита замминистра иностранных дел РФ Иван Иванов так прямо и сказал: "В Македонии ЕС скоро получит собственную Чечню". Теперь нам впору упрекать Брюссель в "бесхребетности", но по другому поводу: НАТО умиротворяет албанских экстремистов, а ЕС этому потворствует. В таком духе высказался Сергей Приходько.

Поговорили на саммите и о независимости СМИ. Но тоже вполне миролюбиво. Назвали это "краеугольным камнем демократического общества" и причислили к основным направлениям сотрудничества. И не более того. Никакой критики в российский адрес.

В общем, с сенсациями у саммита не сложилось, как, впрочем, и с заявленными претензиями на глобальность. Однако наблюдатели отмечают важное качество, которое постепенно проявляется в отношениях России с ЕС от саммита к саммиту. Это деловой, прагматический характер диалога. Как отметил постпред России при ЕС В. Лихачев, в двусторонних отношениях "становится меньше деклараций, акцент переносится на четкое, порой жесткое изложение своих позиций".

Хорошо это или плохо? С одной стороны, плохо: партнеры упираются лбами, и высокие политические мотивы "приземляются" из-за нерешенности экономических споров (мы им – антидемпинг и нерыночный статус России, они нам – лицензирование алкогольного производства и плату за транссибирские перелеты). Решения принимаются медленно. Никаких высоких чувств и полета фантазии! Но с другой-то стороны, прагматизм – это залог серьезных намерений и долгосрочных отношений. Мало что ли у СССР было высоких романтических связей на идейной почве – и где они теперь, эти изменщики коварные? А с ЕС у нас отношения другие – сложные, мелочные, неспешные, но зато, кажется, "всерьез". Брак по расчету. Не так уж это и плохо, лишь бы расчет был правильный.

И еще прослеживается одна немаловажная тенденция. ЕС постепенно перестает нас учить. Того "менторского тона" на переговорах, который, бывало, выводил из себя наших дипломатов, у европейцев поубавилось. Неужели мы столь многому научились у мудрой Европы? Или прав наш президент в своем убеждении, что экономические успехи России так весомы, что ЕС уже смотрит на нас как на вполне равного партнера? Скорее всего, ни то, ни другое. Просто у Евросоюза свои расчеты, свои цели в развитии партнерства с Россией. Он ведет непростой "трансатлантический диалог", ему хочется обрести самостоятельность, избавиться от чрезмерной опеки своего заокеанского "ментора". Поэтому ЕС все сильнее вовлекает Россию в свою орбиту, ведь Россия – это энергоресурсы, военные технологии и опыт, ракеты, наконец. У европейцев как всегда много снобизма, но сейчас для них важнее дружба с РФ, чем ее поучение. Они становятся более открыты к диалогу, что, кстати, дает им несомненное преимущество перед самоуверенностью США.