Отчего растут цены

"Вот цены-то растут!" – восклицаем мы привычно и, вздыхая, лезем за кошельком. Не помогает даже "валютизация" сбережений: рост курса доллара, несмотря на все старания Виктора Геращенко, все еще отстает от роста стоимости жизни. На подорожание жалуются не только граждане: жалуются торговцы, чьи продажи падают, а прибыль уменьшается; жалуются производители, чьи товары начинают сдавать позиции импортным конкурентам; жалуются естественные монополии, которые не могут оплачивать счета друг друга без повышения тарифов; жалуется даже правительство, озабоченное слишком высокой инфляцией. Интересно получается: от роста цен всем плохо, а они все равно растут.

Вообще-то подорожание – естественный процесс для развивающейся экономики. Появляются новые рабочие места – увеличивается количество людей, способных купить не только буханку хлеба. Новые работники увеличивают количество продукции – приросшая прибыль дает возможность увеличить им зарплату (а то сбегут к конкуренту, и продукция будет увеличиваться у него). Опять растет покупательная способность. А чем больше покупают – тем больше рост прибыли и рост производства. А рост производства вынуждает его расширять – значит, надо создавать новые рабочие места. Круг замкнулся. От бесконечного его расширения и спасает рост цен: можно не увеличивая производство получить больше прибыли. Когда два этих процесса идут "нога в ногу", экономика растет как хорошее дрожжевое тесто: быстро, но не вываливаясь из квашни. А увеличивающееся благосостояние дает гражданам возможность, ворча на дороговизну, покупать, тем не менее, все больше. Но рост производства в последнее время замедлился, а инфляция подросла: рост цен явно превратился из фактора сдерживания в фактор подавления. Пока ситуация зашла не слишком далеко, так что, можно сказать, спохватились вовремя. Однако сегодня рост цен имеет несколько иную причину, чем в прежние времена, и она, к сожалению, гораздо труднее поддается коррекции.

Одним из главных виновников инфляции называют естественные монополии. Причин тому несколько. Во-первых, их структура, мало изменившаяся с дореформенных времен, не позволяет хозяйствовать более эффективно: в том же РАО "ЕЭС России" менеджмент выжал, кажется, все возможное из имеющихся рычагов управления, а электроэнергетика все равно тормозит развитие производства. Громоздкие, трудноуправляемые и непрозрачные, естественные монополии явно нуждаются в переменах. Во-вторых, структура их тарифов сложна и запутанна, а сами тарифы до середины 90-х искусственно сдерживались. В результате сегодня государство, устанавливая тарифы, часто стоит перед дилеммой: резкое повышение тарифа чревато потрясениями, а плавный рост затягивает решение проблем.

Да и сами монополии в этих условиях научились ловчить: отсюда и завышение необходимых тарифов, и необоснованные скидки и льготы "по договоренности", и "подключение" к тарифам посторонних расходов, и стремление как можно больше услуг перевести в разряд "коммерческих", то есть со свободным ценообразованием.

К примеру, нарушение порядка ценообразования характерно для 19% всех злоупотреблений доминирующим положением на товарных рынках. Самыми характерными являются применение новых тарифов ранее установленного срока их введения, установление дополнительных платежей. Часто телефонисты устанавливают для сельских жителей более высокую плату, чем для городского населения, мотивируя это их удаленностью, малочисленностью и трудностями обслуживания, муниципальные власти устанавливают тарифы на свет и тепло выше, чем это было определено региональными энергетическими комиссиями, а промышленные предприятия платят по тарифам, не утвержденным РЭК.

Так, не секрет, что весьма большое количество населения, особенно сельских районов, до сих пор пользуется сжиженным газом, цены на который до сих пор регулируются государством. Между тем с 1999 года, в связи с ростом затрат, стало гораздо выгоднее поставлять сжиженный газ на экспорт и для производственных нужд. К тому же рынок этот монополизирован: 2/3 рынка производства сжиженного газа контролируют "СИБУР" и "Газпром", рынок транспортировки газа – ФГУП "СГ-Транс", реализацию газа непосредственно населению и коммунально-бытовым службам – региональные "...облгазы".

При проверке всех участников этого рынка было обнаружено, что антимонопольное законодательство нарушают как они, так и исполнительные власти на местах. В частности, "СГ-Транс", пользуясь монопольным положением, кроме оплаты за доставку и железнодорожных тарифов взимал со своих потребителей дополнительно по 250 руб./т "за организацию доставки газа". Когда против "СГ-Транса" было возбуждено антимонопольное разбирательство, стоимость дополнительных расходов была уменьшена до экономически обоснованных 141 руб./т. Как говорится, почувствуйте разницу; а прибавьте еще "накрутки" оптовых покупателей газа – и вы поймете, почему баллон газа стал для бабушки в деревне весьма дорогостоящим приобретением.

Впрочем, "СГ-Транс" хоть завышал свои расходы. Магаданский экспертный центр, занимающийся обследованием и технической диагностикой подъемных сооружений, поступил еще проще: к утвержденным Госстроем расценкам добавлял рентабельность и накладные расходы, а также устанавливал дифференцированные цены для разных коммерческих организаций. Кстати, и рентабельность, и накладные расходы были в расценках Госстроя учтены. А во владивостокском аэропорту не стали ни завышать расходы, ни "забывать" об оплаченных уже работах, но придумали новую услугу: установили плату за въезд на привокзальную площадь, а также не только за стоянку на ней, но и за передвижение (!) по площади машин.

Много примеров нарушений при установлении тарифов на свет и тепло. "Рыбинсккабель" для выделившихся из него самостоятельных юридических лиц "Рыбинсктехнокабель" и "Рыбинскэлектрокабель", в нарушение договора и нормативных актов, самостоятельно увеличил тарифы на передачу электроэнергии, водоснабжение и канализацию, пользуясь тем, что все системы жизнеобеспечения остались в его руках. В результате производство встало, а рабочие были отправлены в вынужденный отпуск.

В Барнауле собственники жилья, решившие отказаться от услуг жилконтор и организовать кооперативы, товарищества или кондоминиумы, почувствовали железную хватку рынка, когда "Алтайэнерго" потребовало от них оплаты разницы между стоимостью фактически отпущенного тепла и суммой, подлежащей к оплате по установленным тарифам в случае, если местная администрация не выполнит своих обязательств по возмещению этой разницы. С учетом того, что в счет отпущенного тепла идет не только то, что попадает в батареи квартир, но и то, что обогревает улицы разлитым лужами, теплая зимовка стала для шибко самостоятельных граждан недосягаемой роскошью.

В Кургане энергетики в лице МУП "Городские электрические сети" требовали оплачивать задолженность по последнему действующему тарифу, а не по тому, что действовал в период потребления электроэнергии. МУП "Энергетика" Ханты-Мансийского АО расчет за потребленную во 2-м квартале 2000 г. электроэнергию осуществило по тарифам, которые были введены только в 3-м квартале. В том же Ханты-Мансийском АО Карымкарское МУП ЖКХ самостоятельно увеличило тариф на электроэнергию с 1200 руб. до 3760 руб. за 1000 квт./ч. и при проверке обоснованности повышения ни калькуляцию, ни методику расчета тарифа представить не смогло. А МУП "Котельные и тепловые сети" Горно-Алтайска, заручившись согласием городских властей, самостоятельно, без региональной энергетической комиссии и без проведения необходимой при этом экспертизы экономической обоснованности, повысило тарифы на тепло.

Перечисленными выше фактами такие способы "коррекции" тарифов не исчерпываются: мне самой приходилось ругаться с родной энергетической компанией, желавшей получить задолженность по новым тарифам (даже с набежавшей пеней сумма по старому тарифу была меньше). Кстати, и пени устанавливают кто во что горазд: если с тарифами есть хоть какой-то порядок, то здесь, к сожалению, явное законодательное упущение. А практику оплаты въезда на территории, прилегающие к вокзалам, аэропортам и другим популярным местам, может пополнить, наверное, каждый. Беда в том, что любой спор с тем, кто держит системы жизнеобеспечения в своих руках, чреват отключением этих самых систем. Попробуйте пожить без света, воды и тепла, пока доказываете свою правоту. А предприятию остановка производства даже в случае победы обойдется боком: региональные отделения естественных монополий, которые чаще всего грешат подобными нарушениями, как правило, беднее церковных крыс, и получить с них возмещение убытков весьма проблематично. Поэтому чаще всего платят и молчат.

Но это все же нарушения явные, и при наличии некоторой настырности можно заплатить, а потом, доказав свою правоту, уменьшить свои платежи до суммы незаконно полученной монополистом прибыли. Гораздо труднее доказать монопольное завышение цен: несмотря на то, что в практике нарушений антимонопольного законодательства они занимают всего лишь 3%, в действительности все обстоит гораздо хуже. Проблема в том, что определение монопольно высокой цены распространяется только на два случая: если есть факты недоиспользования производственных мощностей или снижения качества товара. Так как сегодня недогрузка мощностей распространена и вне монополистической деятельности, довольно сложно вычленить этот фактор как причину монопольного завышения цены и количественно ее измерить. К тому же, монопольно высокая цена имеет гораздо больше признаков, чем это определено законом: например, преднамеренное сокращение производства (а не недоиспользование мощностей как таковое), извлечение сверхприбыли в условиях монополизма или рост необоснованных издержек, ущемление интересов потребителей и проч. Не различаются юридически сознательная монополистическая деятельность и воздействие рыночной конъюнктуры.

Такие недостатки законодательства весьма мешают на практике доказать, что цена монопольно завышена. Например, если монополист не хочет платить налоги со своей необоснованно высокой прибыли, он может строить шикарные офисы, посылать свой топ-менеджмент в дорогостоящие заграничные вояжи, приглашать дорогостоящих иностранных консультантов, приобретать роскошные лимузины – все будет оплачено растущими ценами. Доказать при этом, что цена монопольно завышена, невозможно, так как нет ни недоиспользования производственных мощностей, ни ухудшения качества товара или услуги. В том, насколько такая практика распространена, можно убедиться, пройдясь по центру Москвы и тех городов, где расположены офисы монополистов – они поражают своим великолепием.

Кроме того, реалиями нашей экономики остаются взаимные неплатежи, бартер, вексельные расчеты, инфляционные ожидания. В таких условиях проверить размеры их влияния на цену и доказать, что какая-то часть цены сознательно завышена монополистом, не представляется возможным. Чаще всего монополиста все-таки наказывают за нарушение порядка ценообразования. Если он достаточно умен, чтобы не нарушать существующий порядок утверждения монопольных цен – он может добиться довольно значительного завышения стоимости своей работы.

Но случаи выявления монопольно высокой цены все же есть. Например, в Кировской области сумели доказать факт завышения кирпичным заводом "Стрижстром", являющимся региональным монополистом, цены на свою продукцию. При этом опирались на такие факты: средняя цена на кирпич на предприятиях соседних регионов была в 1,5 раза ниже, загруженность предприятия (54%) была существенно ниже загруженности мощностей по промышленности в целом, удельный вес постоянных расходов в себестоимости продукции в соседних регионах был на 40% ниже, стоимость продукции не соответствовала уровню цен на используемые в производстве материалы и нормам их расхода.

Довольно кропотливая работа, но здесь определялась цена конкретной продукции. А вот при завышении стоимости услуг сложности увеличиваются многократно. Хотя о случаях определения монопольно завышенной цены на тепло, энергию или проезд в общественном транспорте я пока не слышала. В результате цены растут, а богатые монополисты, ухитрившиеся, пользуясь своим положением, "наварить" лишнего, тоже плачут – от действий по отношению к ним других монополистов. Ценовая гонка в итоге грозит свести на нет наши небогатые пока достижения, давшиеся таким трудом. Неужели от всех надежд на подъем экономики нам останутся только сверкающие стеклом офисы – как памятник жадности, которая известно кого сгубила?