Судебная реформа: юбилей вместо действий

Судебная реформа в России в этом году отмечает свой юбилей. Первый и, дай Бог, последний. Ей исполняется 10 лет. Как провела она эти годы? Да всем бы так! – ей все желали только добра, и при этом никто не беспокоил. Началось с того, что в 1991 году Верховный Совет одобрил ее концепцию, затем положения этой концепции вошли в Конституцию России 1993 года. Правда, ряд положений, таких как введение суда присяжных и выдача ордера на арест судебным заседанием, разрешено было не вводить во всех субъектах Федерации сразу. Разумеется, сразу и не ввели. Почти ничего не ввели. Спустя семь лет после этого Конституционному суду пришлось "разъяснять" нерадивым субъектам, что "сразу" уже давно прошло и пора бы вводить в действие все новые институты. Но как бы то ни было, судебная система и сейчас работает по старинке: не хватает средств, не хватает судей, инвесторы вовсю ругаются на волокиту и недемократичность.

Наконец за дело взялся сам президент. Владимир Путин на Всероссийском съезде судей заявил о необходимости ускорить проведение судебной реформы и благословил создание специальной рабочей группы под руководством заместителя главы своей администрации Дмитрия Козака. Изучив суть дела, Козак пришел к многообещающим выводам: с 1991 года "нам удалось частично реализовать реформу, и в этом вопросе есть достижения, но добиться значительной эффективности судебной системы пока не удалось". Вот незадача! И еще подсчитал, что для этого не хватает всего 44 млрд. рублей. Президент сказал: "Быть посему!" и дал поручение заложить в проект бюджета на 2002 год выделение соответствующих дополнительных средств и до 1 июля с.г. утвердить федеральную целевую программу развития судебной системы в стране.

В парламент были внесены проекты изменений в законы о различных видах судопроизводства, о судоустройстве и о статусе судей. В общем, дело сдвинулось с мертвой точки, что само по себе уже приятно. Ирина Хакамада отметила в связи с этим, что судебная реформа "пошла как бы из самой власти". Одна беда: и у самой власти обнаружились различные подходы к реформе.

Оно и понятно: все согласны, что судебную систему надо как-то реформировать. Все согласны также, что предложенный проект весьма неплох в общем и целом. Но вот детали, мелочи... А подход к этим деталям обусловливается приоритетами в реформе. Генпрокуратура, к примеру, хочет прежде всего повысить эффективность механизмов борьбы с преступностью, судьи хотят обеспечить работоспособность судов и сохранить независимость судебной власти. Рабочая группа Дмитрия Козака, по свидетельству экспертов Института государства и права РАН, исходила в большей степени из необходимости защиты прав гражданина в судопроизводстве. В общем, в деталях возникли разногласия. А законопроекты надо еще и в Думе утверждать.

В этой ситуации в конце мая президент собрал в Кремле лидеров различных депутатских объединений для обсуждения концепции реформы. Результат превзошел ожидания: как сказал Евгений Примаков, все депутатские объединения выразили готовность "поддержать безусловно" пакет предложенных законопроектов. Председатель думской группы "Народный депутат" Геннадий Райков уверял, что в концепции "нет спорных моментов". Поддержали ее и ЛДПР, и "Единство", и "Регионы России". Что касается "Яблока", то, по свидетельству заместителя председателя фракции Сергея Иваненко, предложенная реформа "полностью соответствует программным установкам "Яблока", поскольку над проектом работала "практически половина депутатов фракции". СПС с яблочниками заодно: это их совместный проект. В общем, с парламентом все уладили. Судьба проекта может быть решена уже 20 июня. Геннадий Райков, более трезво оценив ситуацию, выразил уверенность, что все предложенные законопроекты будут окончательно приняты осенью.

Но вот тут воду стали мутить сами судьи. Заместитель председателя Верховного суда Виктор Жуйков выступил с резкой критикой ряда важных положений концепции, касающихся статуса судей. Он, в частности, выразил несогласие с порядком избрания председателей судов (на 4 года для районных и на 6 лет для вышестоящих судов) и с возможностью досрочного прекращения полномочий судьи из-за неоднократного привлечения к дисциплинарной ответственности (что подразумевает и возможность привлечения к такой ответственности). Многие судьи не согласны с введением в судейскую квалификационную коллегию (орган самоуправления судов) представителей других юридических профессий и представителя президента. Вызывает недовольство и покушение на неприкосновенность судей: во-первых, предлагается вместо пожизненных полномочий судьи установить его предельный возраст (70 лет) на службе, а во-вторых, дать право коллегии из трех судей санкционировать привлечение судьи к уголовной ответственности и проведение в отношении него оперативно-следственных мероприятий.

Аргументируя эти новшества, авторы проекта ссылаются на то, что, несмотря на конституционное утверждение принципа независимости судей, они, дескать, все равно оказываются под сильным влиянием местных властей, так что без поддержки президента им не обойтись. Кроме того, пожизненные полномочия притупляют чувство ответственности, превращая судей в своего рода привилегированную касту.

Судьи же видят в этих поправках прямую угрозу своей независимости. Виктор Жуйков уверяет, что в этой части проект "превращается в контрреформу". И далее высказывает почти что обвинение: "Я, конечно, не могу утверждать, что администрация президента заинтересована в подконтрольности судебной власти. Но в том, что в итоге получится именно такой результат, я уверен". Это при том еще, что сам Путин отклонил идею о возможности приостановления полномочий судьи в случае ареста его родственника. Сейчас коллеги Виктора Жуйкова пытаются убедить парламентариев, что поправки "нужно самым тщательным образом откорректировать". Если же эти усилия не возымеют успеха, то зампред Верховного суда обещает обратиться в Конституционный суд.

Вроде обе стороны по-своему правы. Нельзя допускать превращения судейского сообщества в касту, но нельзя и лишать суд независимости. Однако западные обозреватели полагают, что президентская рабочая группа в своих предложениях все же сумела соблюсти оба эти интереса, обеспечив как надежность гарантий защиты судей от необоснованного обвинения, так и недопущение их безнаказанности.

Одно настораживает. Пока ветви власти "базарят о понятиях" в судебной сфере, правоведы уже бьют тревогу по поводу новой отсрочки реформы. В Институте государства и права РАН считают, что дальнейшее промедление здесь грозит полным развалом судебной системы. Ученые свидетельствуют, что за прошлый год 14 тысяч районных судей рассматривали свыше 1 миллиона уголовных дел и около 5 миллионов гражданских. При этом сами суды находятся в бедственном положении: одно время не было даже средств, чтобы отправлять повестки.

Очень много говорится о суде присяжных. Эта тема стала своего рода мерилом либеральности взглядов того или иного политика. В то же время, по мнению Генпрокурора Владимира Устинова, суд присяжных не может рассматриваться как панацея в судебной сфере. В развитых странах он разбирает всего 5-6% дел, а в ряде случаев от него совсем отказались из-за дороговизны. Другое дело – повсеместное введение в практику института мировых судьей: они действительно разгрузили бы районные суды, рассматривая огромную массу незначительных преступлений. В целом же, по мнению Генпрокурора РФ, "все вопросы судебной реформы упираются в кадровое, материально-техническое обеспечение судов и, в конечном итоге, в деньги".

Обычно на юбилеях желают долгих лет. Судебной реформе этого не желает никто. Десять лет уже как не желают... Но вот наконец прозвучала долгожданная реплика: "Лед тронулся, господа присяжные заседатели!". Это значит, что нашлась, кажется, пресловутая "политическая воля" для того, чтобы стронуть лед. Это хорошо. Однако при желании можно проследить в начавшемся ледоходе все ту же тенденцию усиления Кремля. На этот раз за счет едва заметного (опять же, в деталях) подчинения третьей ветви власти. Видимо, такие казусы неизбежны, когда речь идет о политической воле среди всеобщего безволия.