Месть чайки

В театре "Школа современной пьесы" идут два спектакля с одинаковым названием, сыгранные практически одними и теми же актерами под мудрым руководством одного и того же режиссера. Но это очень разные спектакли. Потому что пьесы, по которым они поставлены, написали два очень разных автора – Антон Павлович Чехов и Борис (Чхартишвиливич) Акунин. Хотя соответствующе подкованная общественность по-прежнему считает Чехова несколько более сильным драматургом, сегодня публике куда интересней второй автор, и именно о постановке акунинской пьесы я немного расскажу.

Убил Треплев чайку, да и сам отчего-то застрелился. Это финал пьесы Чехова. Чехов был автор простодушный, и персонажи у него такие же. Застрелился – и застрелился. Сложный был человек, страдающий. Ружьё в первом акте опять-таки… вот и пустил себе пулю в... Куда, кстати? Не в курсе? Во-от! Акунин – он автор продвинутый, и персонажи у него исключительно подозрительные, особенно доктор Дорн... Дорн. Дорн! Ничего не напоминает? Ну конечно же! Дорн! Потомок бравого мушкетера фон Дорна, родственник Фондорновых, Фандориных и Задорновых. Потому и проницательный, потому и заметил, что входная дырка у Треплева в левом ухе, а выходная – в правом глазу (весь ковер, понятно, в крови, мозги со стенки стекают), а ревОльвер-то – длинноствольный (у акунинского Треплева ружьем служит Смит&Вессон); кто ж так стреляется, так и руку-то не вывернешь. Стало быть, старый как мир трюк – убийство, замаскированное под самоубийство. И начал доктор Дорн искать душегуба. И очень быстро нашел.

Акунин давно признан как блестящий стилизатор, но такое ощущение, что в данном случае он даже не пытался соответствовать духу и букве чеховской драматургии. Новая "Чайка" – это не продолжение знаменитой пьесы и даже не пародия на неё. Это забавное препарирование привычного автору детективного жанра. Литературные фокусы с последующим разоблачением. Оттолкнувшись от классической пьесы, Акунин создал целую гирлянду абсурдистских сюжетов, созданных по всем законам криминального романа. Дело в том, что в новой "Чайке" Треплева не просто убивают – его убивают все. Пьеса выстроена довольно нетрадиционно: после краткого вступления (почти точной копии половины четвертого действия "Чайки" Антона Павловича) и выяснения насильственного характера смерти Треплева, автор последовательно предлагает 8 вариантов развития сюжета. Как в старом анекдоте – поскользнулся, наткнулся на нож, и так восемь раз. Каждый раз врачующий детектив Дорн обнаруживает новые обстоятельства дела, и каждый раз подозрение падает на очередного персонажа, а персонаж этот, не особенно ломаясь, тут же экспрессивно признается в содеянном. Последним в убийстве Треплева признается сам Дорн, припертый к стене неожиданно проницательным литератором Тригориным. Наблюдать за тем, как на базе довольно скромного набора априорно известных фактов самодур-писатель – профессиональный изготовитель детективов споро лепит несколько взаимоисключающих финалов, чрезвычайно любопытно. И каждый раз герою-сыщику дается возможность блеснуть логикой и невероятной интуицией, каждый раз его выводы безупречны и, кажется, единственно верны... Но игра начинается заново, и появляются новые, столь же безупречные, рассуждения.

"Чайка" от Акунина – это действительно не более чем шутка, но шутка остроумная. И, кстати, неплохо драматургически выстроенная – в чередовании сюжетов есть внутренняя логика, каждый новый финал несет в себе след финалов предыдущих и становится всё более идиотским. В конце концов выясняется, что доктор Дорн убил Треплева, отомстив за подстреленную тем чайку. Доктор, оказывается, был активистом движения "зеленых" – первый гринписовец-бомбист.

А теперь о том, что случилось, когда новая "Чайка" оказалась в руках Иосифа Райхельгауза – главного режиссера театра "Школа современной пьесы". Получился капустник. Райхельгауз забавы Акунина оценил и, перенеся на театральную сцену, превратил в балаган, в эстрадный концерт, в бенефис всех своих актеров. После первого действия лишь профессиональный долг удержал меня от бегства из зала. Первое действие пьесы Акунина (или четвертое действие пьесы Чехова) выглядит ужасно. Актеры жестоко переигрывают, вопят, заламывают руки. Треплев носится по сцене с револьвером и производит впечатление безнадежного шизофреника, Заречная кривляется и принимает картинные позы. Над чеховским текстом глумятся бессмысленно и беспощадно. Ужас просто. А вот после антракта начинается забава. Один за другим актеры получают возможность поиграть на себя: каждый произносит длинный монолог (Аркадина – так и вовсе восемь раз), каждый срывает свою порцию аплодисментов. Великолепен Саид Багов (учитель Медведенко), очень хорош Альберт Филозов (доктор Дорн), меняющий маски знаменитых сыщиков. Последовательно плохо играет разве что Елена Ксенофонтова, исполнительница роли Нины Заречной, а остальные актеры развлекаются от души, и зал, наконец-то поняв, что с ним шутят, радуется, как ребенок. Теперь-то всем понятно, почему "Чайку" называют комедией.

Новая "Чайка" наверняка привлечет зрителя и, по крайней мере какое-то время, будет пользоваться успехом. Тем не менее, считать эту постановку большой удачей театра и лично режиссера не могу. Какой-то самодеятельностью попахивает, кавээнщиной. Капустники, конечно, штука веселая, но в основной репертуар театров как правило не входят.