Ужасы продажной любви в законе

Я уже давно заметил – как только в мужской компании заходит разговор о бабах, почему-то плавно переходящий на проблему легализации проституции в одной отдельно взятой стране, то тут же сплоченная пивом или более крепкими напитками команда раскалывается на два непримиримых лагеря: одни всеми членами за то, чтобы деятельность "ночных бабочек" была узаконена, другие, соответственно, против. При этом обе стороны приводят вполне убедительные аргументы. Все их я "озвучивать" не буду, поскольку они и так всем хорошо известны, остановлюсь лишь на главных. Противники ссылаются на то, что явление это по сути своей безнравственное, а потому узаконивать его – безнравственно вдвойне. Тем более в нашем государстве, моральные устои коего и так за последние десять лет расшатаны по самое нельзя. Ярые же сторонники считают, что от легализации сплошная выгода: налоги в казну – это раз; нечистые на руку менты дохода лишатся – это два; а самое главное – жриц любви в домах терпимости наконец помоют, причешут и станут регулярно проверять на мандавошек, СПИД и другие профессиональные радости. Кстати, говорят, что в Думе уже готовится законопроект о проституции... Впрочем, не только у нас, но и в других странах, где проституция не узаконена, время от времени возникает полемика, стоит ли открывать публичные дома. Причем самих путан никто не спрашивает: хотят ли они, чтобы под их ремесло законодательную базу подводили.

Мой приятель, довольно известный журналист и большой любитель слабого пола, как-то раз, в самый разгар очередных дебатов вокруг этого интересного вопроса оказался на родине французского поцелуя и блюд из лягушачьих лапок. Надо сказать, что лягушатники свои публичные дома еще в 1946 году прикрыли. Само собой, проституток от этого меньше не стало, просто все они переместились на улицы, в отели, массажные салоны да разные сауны (прям как у нас). Короче, проститутки есть, а домов – нет. И тут в чью-то законодательную голову пришла светлая мысль все вернуть на круги своя, то есть сделать откат к 46-му году. Естественно, наш журналюга пройти мимо этой темы никак не мог. А чтобы профессиональный долг совместить с личным интересом, пошел на панель. Нет-нет, не тело свое продавать, Боже упаси, а чужое прикупить, да заодно и выяснить, что мамзели думают о перспективах легализации своего труда. (Статью, впрочем, он так и не написал, а добытой у шлюхи информацией позволил мне распорядиться по собственному усмотрению.) Забрел он в Булонский лес. И сразу же встретил падшую женщину. Первое впечатление: ну и рожа! "Любая отечественная лахудра с трех вокзалов, – поведал позже труженик пера, – которая дает за пачку сигарет в ближайшем сортире, показалась бы рядом с этой мамзелью "гением чистой красоты". Однако он вспомнил, что не только развлечения ради оказался лицом к лицу с путаной. К тому ж его подкупило то, что это была настоящая француженка, куртизанка. Не о таких ли читал он в художественных произведениях классиков мировой литературы?! Короче, отступать некуда. Позади – Москва! Подваливает журналист к парижской шлюхе и на чудовищном французском делает ей недвусмысленное предложение. Я, говорит, комси-комса, мужик рюс и, благодаря перестройке и Ельцину, облико абсолютно аморале, а посему хочу вкусить всех прелестей продажной любви. Же не манж па сис жур, мадмуазель. Но, несмотря на "легкий бельгийский акцент", путана прекрасно поняла, что мусье от нее хочет. "Вообще-то, – манерничает девица, – русского мужика я себе несколько иначе представляла, но хотя ты и плюгавый какой-то, работа есть работа, обслужу я тебя без вопросов, только сначала послушай внимательно расценки, чтобы после никаких непоняток между нами не вышло". Мы, говорит, работницы сексуального фронта, в преддверии открытия публичных домов перестраиваемся и работаем по новой схеме. У нас теперь на все твердый тариф. В общем, так: в горизонтальном положении без всякого движения – 150 франков. Подняла одну ногу – 20 франков, подняла другую – еще 20. Перевернулась – 100 франков. На каждое телодвижение свой тариф. С открытыми глазами – одна цена, с закрытыми – другая. С голосом – третья... и т.д., и т.п.

Выслушал все это журналист, потоптался на месте, репу почесал, плюнул, дунул и решил от сексуального эксперимента с женским лицом французской национальности отказаться. Скучно. Да и денег на каждое движение не хватит. Уж лучше круасанов нажраться. Но уходить просто так тоже не хотелось. Все-таки еще следовало выяснить отношение жрицы продажной любви к открытию домов терпимости. Порылся наш герой в ветхом кошелечке, выудил оттуда 20 франков (самолично приравняв открытие рта к поднятию ноги) и задал наконец вопрос. Оказалось, что проститутки отнюдь эту идею не одобряют. Кики (так просила называть себя куртизанка) заявила следующее: "Раньше я отдавала бабки только легавым или швейцарам в отелях. А теперь ко мне приставят какую-нибудь толстую мамашу, которая будет подкладывать мне уродов (тут она выразительно посмотрела на журналиста) да еще за это стричь мои купоны. На фиг, на фиг!". А затем поведала о том, что творится с ее коллегами в публичных домах тех стран, где все это дело засунуто в тесные рамки закона. "Девочки жаловались, – всплакнула Кики, – что, например, в Германии они все поставлены на учет, имеют билеты, обязаны посещать врача. Это, может, и неплохо, но на деле эротические центры недалеко ушли от концентрационных лагерей. Несчастные шлюхи вынуждены платить за комнату, за еду, за напитки, за средства гигиены. Они не имеют права отказать клиенту, который им не нравится. Более того, у них существуют строгие нормативы: двадцать-тридцать человек в день. Кстати, был такой случай. Одна из наших, парижских, в пьяном виде угодила под автомобиль, поломала все, что только можно. Не то что ходить – сидеть больно было. И что ты думаешь? Сутенеры переправили ее (дабы добро не пропадало) в немецкий публичный дом, бросили на диван и заставили-таки работать. Не вставая. Жуть!"

"Вот он, жестокий мир продажного секса, – заключил журналист, закуривая "Житан" без фильтра, – уж лучше пусть все остается, как оно есть". И я тоже так думаю. Тем более что, если уж в цивилизованных странах над падшими созданиями так измываются, то что же у нас-то будет? Окончательно грешниц замудохают.

Если же подойти к этой проблеме лишь с точки зрения выгоды, то налоги – оно, конечно, дело хорошее, да только вряд ли государство их получит. У нас уже есть печальный опыт с игорными заведениями. Прибыль у них громадная, а налогов платят с гулькин нос. Что же касается СПИДа, профилактики венерических заболеваний и выведения мандавошек, то врачи, прикрепленные к путанам, за хорошую мзду любую бумажку нарисуют, вплоть до справки о наличие девственной плевы.