Кавказская мафия против московской милиции.
Часть 1

Действие первое

В воскресенье 29 октября 2000 года около 13 часов 30 минут экипажем автопатруля – старшим инспектором отдела муниципальной милиции УВД ЗАО майором Евдокимовым и водителем сержантом Адоняевым – был остановлен для проверки документов гражданин Азербайджана Гусейнов Рамин Шахид-оглы. Произошло это около общежития МГУ на проспекте Вернадского, одного из самых криминогенных мест столицы. Так, в местное 116-е отделение милиции неоднократно поступали сигналы о том, что там торгуют наркотиками и оружием, нелегально проживают лица, не имеющие регистрации, а то и вовсе находящиеся в розыске. Проверка данного объекта регулярно включается руководством 116-го отделения в план-задание экипажей, заступающих на службу.

Неудивительно, что внимание "муниципалов" привлек кавказец, который попытался скрыться, завидев милиционеров. Поняв, что его заметили и уйти не удастся, он остановился. По требованию Адоняева, подошедшего к нему, Гусейнов предъявил паспорт. На вопрос о наличии регистрации посулил сержанту взятку в размере пятидесяти рублей. Сержант предложил проследовать к патрульной машине, где находился Евдокимов – старший экипажа. Ответив нецензурной бранью, гость столицы сделал попытку уйти, оставив паспорт в руках милиционера. Адоняев остановил его, схватив за руку. Тот начал вырываться, выкрикивая угрозы и оскорбления в адрес милиционера. Сержанту пришлось обхватить строптивца руками и в таком положении отвести к машине, невзирая на его крики и попытки лягаться. С большим трудом обоим милиционерам удалось усадить Гусейнова на заднее сиденье машины и захлопнуть дверцу. Следует добавить, что при этом ни удары, ни болевые приемы милиционерами не применялись.

Пока ехали до отделения, Гусейнов не умолкал ни на минуту. С присущим детям юга красноречием расписывал неприятности, ожидающие милиционеров, которые "не знают, с кем связались". Он уверял, что не пройдет и получаса, как его выпустят из отделения, а у Адоняева и Евдокимова начнутся серьезные неприятности с прокуратурой, что в отдел немедленно подъедут азербайджанцы, занимающие высокие посты в московской милиции, что он тесно связан с азербайджанской мафией, которая не оставит его в беде... Основной поток угроз и оскорблений был направлен на Адоняева. Гусейнов клялся Аллахом и родителями его "грохнуть".

По прибытии в 116-е отделение милиции Евдокимов принял решение оформить на "грохателя" административный протокол о сопротивлении милиции. Он прошел с Гусейновым в учебный класс для оформления необходимых документов, оставив Адоняева в машине поддерживать связь с проверяющим. Несколько успокоившийся нарушитель изъявил желание связаться со своим адвокатом, что ему и было разрешено, так же, как и вести разговор на азербайджанском языке.

Спустя двадцать минут в отделении появилась группа азербайджанцев, причем двое из них прошли в сопровождении дежурного в класс, где находились Евдокимов с Гусейновым. Один из них, представившийся оперативником, бывшим сотрудником 116-го отделения, ныне работающим в криминальной милиции Западного округа, без обиняков заявил Евдокимову, что Гусейнов – его хороший товарищ и он бы хотел замять это дело. (Забегая вперед, скажем, что впоследствии, на очной ставке Гусейнов скажет, что не знаком с этим своим земляком-милиционером.) Майор Евдокимов в свою очередь ответил, что дело это никому замять не удастся, оно будет рассматриваться в суде, поскольку он не видит возможным игнорировать угрозы убийства в адрес сотрудника милиции. А в том, что угрозы задержанного серьезны, Евдокимов убедился, увидев, насколько влиятельны его друзья. Шутка ли, приезжают какие-то люди, бесцеремонно вмешиваются в работу милиции, чтобы ее "скорректировать".

Увидев, что договориться не получается, бывший сотрудник 116-го отделения заявил, что адвокат Гусейнова, Рзаев Валех Сабир-оглы, намерен подать жалобу в прокуратуру. На этом, собственно говоря, "первое действие" и заканчивается. Все составленные документы – рапорты, объяснения и протокол – Евдокимов сдал дежурному. Поскольку это происходило в воскресенье, когда суды не работают, было решено доставить Гусейнова в суд в понедельник. С горячего джигита была взята расписка о явке в суд, а сам он помещен в комнату для задержанных. И экипаж отправился на свой участок продолжать патрулирование.

Кормилец-ассистент

В суд Гусейнов, как и следовало ожидать, не явился. И Евдокимов с Адоняевым об этом эпизоде более не вспоминали до тех пор, пока не были вызваны в Никулинскую прокуратуру следователем Галстяном. Тот сходу заявил, что милиционеры затронули интересы очень важных людей из азербайджанского сообщества, у которых серьезные связи в прокуратуре и что ему поставлена задача возбудить уголовное дело. Хотя он лично и не видит для этого никаких оснований, дело все же придется возбудить, поскольку вопрос находится на контроле в Московской городской прокуратуре.

После общения с Галстяном Евдокимова и Адоняева вызвали в ОСБ (отдел собственной безопасности) Западного административного округа к старшему оперуполномоченному Быкову. Как выяснилось, адвокат Рзаев обратился с дублирующим заявлением и туда. При этом вдруг выяснилось, что Гусейнов находится в Москве не просто так, а по долгу службы, как "ассистент координатора Московского азербайджанского общества по сбору гуманитарной помощи для сотрудников МВД в Чечне". Не больше и не меньше. А его "адвокат" Рзаев – не кто иной, как "глава штаба азербайджанской диаспоры по поддержке кандидатуры В.В.Путина". То есть дело приобретает вроде бы политическую окраску. На каких уважаемых людей посягнули эти "менты"! На кормильцев, можно сказать! Но проверка ОСБ признала действия Адоняева и Евдокимова абсолютно правомерными.

Милиционеров вновь вызвали в прокуратуру – теперь уже как свидетелей по все-таки возбужденному делу. Галстян заявил, что судебно-медицинская экспертиза подтвердила наличие многочисленных телесных повреждений у Гусейнова. Следует сказать, что, когда после задержания за ним в отделение приехала группа представителей диаспоры, Гусейнов отказался писать какие-либо жалобы на задержавших его милиционеров. Не было им также заявлено о каких-либо травмах или вообще нанесенных ему побоях, хотя такие опытные люди, как сотрудники милиции или адвокат, должны были посоветовать ему это сделать. Если, конечно, повреждения имели бы место. Каждому милиционеру известны случаи, когда выпущенного правонарушителя колотят его приятели, после чего тот идет в травмпункт, где документально фиксируют травмы, нанесенные в отделении.

Услышав от следователя о повреждениях, Евдокимов решил, что именно по такой схеме и действовал Гусейнов. Но, к счастью, "ассистенты" и "координаторы" до столь сложной комбинации не додумались.

Месть сладкой парочки

Следователь Галстян не скрывал своего резко отрицательного отношения к милиции вообще и к московской милиции в частности. Он считает, что у него есть на то серьезные причины. Не раз и не два рассказывал Галстян своим подследственным, сколько он натерпелся от "ментов", пока не обзавелся российским гражданством. А заодно и местом в Никулинской прокуратуре, которое ему "дорого досталось" (слова самого следователя. – С.С.). И останавливали его на улице, и задерживали, и штрафовали за пребывание в столице без регистрации... А совсем недавно, уже в бытность работником прокуратуры, он подвергся нападению скинхедов. Спасаясь от них, укрылся на чердаке неизвестного ему дома и безуспешно пытался вызвать по мобильному телефону наряд милиции, который так и не приехал. Галстян уверен, что не приехали из-за его кавказской национальности, и в том, что ему пришлось просидеть на чердаке до утра, склонен обвинять не столько бритоголовых, сколько милицию. Своего предвзятого отношения и желания "наказать милицию" в лице Евдокимова и Адоняева он не скрывал. Как не скрывал весьма теплых, дружеских отношений, которые сложились (а возможно, существовали раньше) между ним и Гусейновым. Например, во время одной из очных ставок с Адоняевым у Гусейнова зазвонил мобильник, и он долго и весьма кокетливо беседовал с позвонившей ему дамой. Галстян взволновался, и после того как "потерпевший" дал отбой, начал выпытывать, что за девушка звонила ему, и просил познакомить его с ней. "Для тэбэ, брат, нэчэго нэ жалько – дару ее тэбэ!" – отвечал великодушный азербайджанец. В другой раз, опять же в присутствии Адоняева, Гусейнов обещал посодействовать Галстяну в поиске запчастей для его шикарной иномарки.

Вообще, проводить очные ставки Галстян большой мастер. Как-то раз Гусейнов был, видно, не в духе и на вопросы Адоняева не отвечал вовсе. Если тот настойчиво требовал ответа, отвечал следователь. "Он бы тебе сказал то же самое", – сказал он пораженному милиционеру. Этот разговор слышал через открытую дверь находившийся в коридоре Евдокимов. У него и у Адоняева возникло ощущение, что следователь и "потерпевший" попросту упиваются своей властью и своим всесилием.

Но, похоже, не только дружеские отношения, личностные комплексы и "жажда мести" двигали Галстяном. Дело явно выглядело "заказным".

Окончание следует