"Образованная" Россия мечтает о плётке

Отношение к цензуре у россиян меняется отнюдь не как погода в мае. В ноябре 2000 года, например, по данным Фонда "Общественное мнение", необходимой для российских СМИ цензуру считали 49% наших соотечественников (против 38% несогласных и 12% воздержавшихся). В марте 2001 года (ФОМ) этот показатель составил 57% (33% снова противились, а 10% не знали, что сказать). И вот теперь отношение к цензуре наших граждан решила выяснить исследовательская группа Monitoring.ru. Результаты если чем и поразили, то только стойкостью. Все те же 57% опрошенных согласны с тем, что для наших средств массовой информации цензура нужна. Тех, кто не разделяет эту точку зрения, оказалось 35%, а еще 8% не определились с ответом на этот вопрос.

Деление на согласных и несогласных тоже традиционно. Сторонниками цензуры женщины и люди старшего возраста называют себя чаще, нежели мужчины и молодые граждане. Однако необходимо отметить три очень интересных факта, которых и в помине не было прежде.

Во-первых, год от года уверенно уменьшается число респондентов, не умеющих позиционировать свою точку зрения по данному вопросу. Кстати, эта тенденция вообще свойственна социологическим опросам последних лет.

Во-вторых, во всех указанных группах (гендерных и возрастных) процент сторонников цензуры превышает процент ее противников. За введение цензуры выступает, таким образом, 61% женщин, 53% мужчин, 67% людей старше 60 лет и – обратите внимание – 53% респондентов в возрасте от 25 до 34 лет, несмотря на то, что традиционно эта группа населения одна из самых либеральных.

В-третьих – и это, наверное, наиболее интересный показатель опроса, – число сторонников цензуры в группе людей с неполным высшим и высшим образованием составляет 61%. Даже с учетом погрешности такой показатель чрезвычайно, можно сказать, неправдоподобно высок. Традиционно люди с высшим образованием менее всего стремились ограничить свободу слова в СМИ, и можно было бы смело не верить результатам исследования, если бы не несколько нюансов, на которые как-то "не принято" обращать внимание при анализе таких опросов.

Первый нюанс касается качества высшего образования, каковое в наше почти уже не смутное время оставляет, скажем прямо, желать лучшего. По поводу перманентной утечки наших мозгов на Запад, состояния российского фундаментального образования (единственного, обеспечивающего серьезную философскую базу) и развития фундаментальной науки в целом "Yтро" уже сообщало. Состояние наших вузов, плодящихся, как грибы после дождя, не просто устрашающее, оно достойно триллера, а те учебные заведения, которые еще чего-то стоят, находятся на грани катастрофы. Не знаю, как сейчас, но еще совсем недавно в Санкт-Петербургском государственном университете сотрудникам и студентам приходилось периодически эвакуировать ценнейшие библиотеки, которые нещадно гнили в затопленных помещениях. А СПбГУ, между прочим, на данный момент считается ведущим российским вузом.

Вторая проблема вузов – преподавательский состав, который, чего греха таить, не получает и малой доли той зарплаты, которая должна ему причитаться в цивилизованном государстве. Наиболее светлые умы уходят отнюдь не в педагогику, ибо с педагогикой можно и зубы невзначай на полку положить. Между тем качество преподавания является хоть и не определяющим, но все же одним из важнейших факторов, влияющих на степень образованности студента. Самостоятельная работа, разумеется, важнее. Но прежде чем приступить к ней, студен должен научиться работать самостоятельно, каковую науку и должен преподать ему учитель. Человек же, который вместо собственной исследовательской и аналитической работы занимается в основном компиляцией чужих, по определению научить самостоятельной работе не может. А между прочим, высшее образование – это не столько суммарное количество знаний, размещенных в голове выпускника, сколько адекватное применение этих знаний и способность обновлять и дополнять их. Отсюда мораль: низкий уровень преподавания – это своего рода залог того, что уровень образования выпускника с годами даже и не подумает повышаться.

Третий весьма серьезный момент, на который необходимо обратить внимание в связи с высшим образованием в России, – это почти повсеместная подмена понятий. Говорим "вуз" – подразумеваем учебное заведение узкоспециализированной направленности. Иными словами, ПТУ. От того, что в этом ПТУ будут преподавать пару иностранных языков, его суть, к сожалению, не изменится, ибо для настоящего высшего образования необходима прежде всего фундаментальная философская база, каковую получить сейчас можно лишь в единичных учебных заведениях. В связи с этим нет ничего удивительного, что в России стало чрезвычайно много студентов и вообще людей с высшим образованием. Если копнуть глубже, их образование в большинстве случаев далеко не высшее, как бы обидно для них это ни звучало. Сейчас назвать себя институтом, университетом и даже академией не представляет практически никакой проблемы. Сделал вуз несколько разнонаправленных факультетов – и вот перед тобой уже университет. Звучит гордо. А если к этому звучанию прибавить еще какую-нибудь "суперпрограмму" совместно дистанционного и индивидуально отфильтрованного обучения с многоуровневой сорокапятибалльной системой зачетов и вычетов, то при хорошо организованной рекламной кампании можно рассчитывать даже на небольшой конкурс.

Естественно, что такая ситуация обусловлена потребностью рынка рабочей силы. Работодателя не просто манит словосочетание "высшее образование", оно ему во сне снится. Причем в этом своем маниакальном стремлении получить сотрудника с высшим образованием работодатели не просто неадекватны, а... как бы поцензурнее выразиться... Впрочем, лучше сразу привести цифры. Идем в какой-нибудь поисковик работы. Набираем там вакансию, такую, которая требует лишь определенных технических и/или не слишком выдающихся художественных навыков. Допустим, "верстальщик". Из 50 работодателей, которым требуется таковой, больше половины обязательным условием называют наличие у кандидата высшего образования.

А спрос, между прочим, рождает предложение. Люди идут "получать высшее образование", которое, в принципе, им ни к чему. Инвесторы, в отличие от остальных, вполне адекватно оценивают ситуацию и вкладывают деньги в развитие такого уровня образования, которое, с одной стороны, позволит соискателям вакансий потрясти перед работодателями дипломом, с другой – привьет им определенные технологические навыки, а с третьей – удовлетворит амбиции и истинные потребности работодателей. В результате получается множество так называемых высших учебных заведений, представляющих собой по сути профтехучилища, и, как следствие, множество людей с так называемым высшим образованием, фактически не выходящим за рамки среднего специального.

Естественно, что социологические опросы не в состоянии учитывать подобные тонкости, и поэтому в графе "образование респондента" указано: "высшее". И, хотя читать это "высшее" нужно зачастую как "среднее специальное", исследователи читают его именно так, как написано. После чего процент сторонников цензуры, который среди граждан с высшим образованием традиционно был чрезвычайно низок, становится вдруг чрезвычайно высок.

Между тем этот нетипичный, на взгляд поверхностного наблюдателя, показатель весьма привлекателен для всех сторонников цензуры. Он дает им возможность апеллировать к авторитетам: мол, смотрите, даже высокообразованные граждане образумились и согласились с этой точкой зрения, стало быть, эта точка зрения верна! Звучит очень весомо... для человека, который не делает различий между логическим доказательством правоты и демагогической апелляцией к авторитетам. Человека с фундаментальным высшим образованием на эту удочку не поймать. Но таких у нас, к сожалению, становится всё меньше.