Сто пудов любви и никакого выхода

"Yтро": Вера, что было самым сложным в работе над ролью Ханы Джарвис в спектакле "Аркадия"?

Вера Бабичева: Пьесу я прочла лет 15 назад, и тогда эта роль меня околдовала. Я мечтала о ней все эти годы. Когда постановщик спектакля Сергей Голомазов начал работу над "Аркадией" и доверил роль Ханы мне, это было счастье. Сначала у нас с ним все совпадало: тема спектакля и роли – у нас вообще схожий театральный вкус, недаром я сыграла в восьми спектаклях, поставленных им. Но вдруг мы разошлись в понимании этой роли. Он представлял Хану неким библиотечным червем, а я шла от слова "писательница", которое есть в пьесе Стоппарда. Его героиня, ставшая автором бестселлера, ищет в жизни ответа на вопрос, почему нет любви, нет теплоты, а есть предательство и холод. Вот такой образ Ханы Джарвис я отстаивала, боролась с режиссером, и так ему надоела, что он мне поверил.

"Y": Как вы думаете, почему "Аркадию" называют лучшей пьесой современности?

В.Б.: Потому что она восхитительна. В ней есть все. Она обращена к умным людям, и этим самым поднимает людей в их собственных глазах, ведь с ними говорят на языке мудрецов. Я обожаю пьесы Чехова, они всегда меня волновали. И все, что Чехов так мучительно, до смерти любил или ненавидел, к нам пришло в новом времени и в новом качестве - написанное потрясающим человеком Томом Стоппардом. В "Аркадии" тоже "сто пудов любви и никакого выхода". Я влюблена в обоих - и в Чехова, и в Стоппарда, как Хана Джарвис в отшельника. Смотреть этот спектакль и играть его – значит уважать самое себя.

"Y": Вы играете в спектакле Сергея Голомазова "Три высокие женщины" по пьесе Эдварда Олби, который идет уже шесть лет. Почему, на ваш взгляд, эта постановка так любима зрителями?

В.Б.: Это гениальная и очень честная пьеса. Мы пытались быть в ней честны перед зрителем, как перед Богом. Мы ведь в жизни стараемся не говорить о смерти, потому что нам страшно, хотя мы все знаем, что уйдем из этого мира. В спектакле мы пытаемся понять, что же это такое – конец жизни? Что есть финал? Что есть наши ошибки? Было страшно на репетициях заглядывать "туда", а также в свою жизнь, и в свои ошибки – иначе это не сыграть. Мы стараемся делиться со зрителем тем, что с нами происходит сейчас, и спектакль каждый раз идет по-новому. Это тоже одна из причин популярности спектакля. Следить за тем, что происходит с актером, для зрителя бывает интереснее, чем следить за сюжетом.

"Y": Как вы готовитесь к спектаклю? За неделю, за день, за несколько часов?

В.Б.: Мои педагоги меня учили: в день спектакля ты должен проснуться своим персонажем. Так и я учу своих студентов. Не в том смысле, что я сошла с ума, проснулась Ханой Джарвис и заговорила по-английски. Нет. Я делаю все обычные вещи – чищу зубы, готовлю обед, мою посуду, но будто надеваю на себя своего персонажа. Так происходит уже много лет. Я стараюсь ни с кем не встречаться в этот день, не репетировать. Но когда такое случается, то я становлюсь под душ, смываю с себя весь этот день и снова накладываю грим.

"Y": С кем из режиссеров вам и интереснее и сложнее всего работать?

В.Б.: Конечно, с Сергеем Голомазовым, моим мужем. Он всегда предлагает интересные, парадоксальные ходы. Я люблю играть в его спектаклях, потому что в них всегда остается возможность расти. Но играть в его спектаклях я люблю больше, чем репетировать. С ним сложно работать, потому что он ко мне необъективен, все время упрекает меня, что я не идеальна, а я считаю, что он не может требовать от меня идеала. И он не дает на репетициях ту необходимую мне свободу, которая есть у других актеров. Но, как говорил Мандельштам своей жене: "Кто тебе сказал, что мы должны быть обязательно счастливы?". Кто мне сказал, что это должно быть обязательно легко? Но играть в его спектаклях – это счастье.