Спасая Аральское море, забыли о людях

В былые времена Аральское море являлось четвертым по величине внутренним водоемом в мире. Сегодня его объем сократился почти в 4 раза, а площадь – наполовину. Уровень воды снизился более чем на 20 м, береговая линия отступила на десятки километров. Как шагреневая кожа, море продолжает сжиматься в результате забора воды из питавших его Сырдарьи и Амударьи на хлопковые и другие плантации. Полвека назад эти реки несли в Арал 62 куб. км воды год, сейчас – лишь 2-3 кубокилометра. Гибнуть Арал начал в 60-е годы – к тому времени площадь искусственно орошаемых земель в его бассейне была увеличена до 8 млн гектаров. В бывшем СССР здесь выращивалось 95% хлопка, 40% риса и треть всех фруктов.

Сегодня все Приаралье – зона экологического бедствия, где утрачено уже свыше половины генофонда растительного и животного мира. Полностью потеряно рыбопромысловое значение дельт Амударьи и Сырдарьи. Избыточное увлажнение орошаемых земель привело к увеличению уровня грунтовых вод, что, в свою очередь, повлекло засоление почв; для их промывки теперь требуется дополнительная вода. Вырублены или погибли от недостатка влаги леса вдоль обеих рек; исчезли сотни озер в их дельтах, но возникли сотни искусственных водоемов в их средних и верхних течениях. Изменился климат не только в Приаралье, но также в горах Тянь-Шаня и Памира.

С высохшего морского дна ветрами разносится на огромные расстояния ежегодно до 75 млн т едкой пыли из соли и ядохимикатов – временами местность вообще погружается как бы в туман. Вдыхание такой пыли пагубно для человека: снижает иммунитет, вызывает аллергические и другие заболевания. Количество регистрируемых в этих краях случаев заболеваний дыхательных путей у детей каждый год возрастает на четверть. Недостаток воды и ее плохое качество тоже отражаются на здоровье местного населения. В итоге – резкое падение продолжительности жизни и рост детской смертности. Онкологические заболевания и туберкулез стали здесь обычным явлением. К тому же последовавший за высыханием моря экономический упадок и безработица привели к массовому обнищанию. Люди питаются буквально чем попало.

Можно ли спасти Арал? За последнее десятилетие данной проблеме было посвящено более тысячи (!) международных конференций, на организацию которых израсходовано около миллиарда долларов. Это на порядок меньше средств, поступивших на осуществление реальных проектов. При этом у стран региона денег либо не хватает, либо они тратятся "эгоистично", что лишь усугубляет проблему в целом.

В 90-е годы был создан Международный фонд спасения Арала (МФСА), имеющий в своем составе Межгосударственную координационную водохозяйственную комиссию и Бассейновые водохозяйственные объединения по Сырдарье и Амударье. Однако программы МФСА продвигаются крайне слабо, в том числе в самой важной части – разработке странами региона общей водной стратегии. Прежде всего это связано с неприятием Ашхабадом и Ташкентом рыночных принципов в области совместного водопользования. Нельзя также не отметить, что в МФСА среднеазиатские республики представляют бывшие министры, их замы и главные специалисты "водных" министерств и ведомств – как правило, люди с "советскими" стереотипами мышления, привыкшие действовать по принципу: чем больше проект – тем лучше.

В частности, большие надежды связываются с реанимацией идеи переброски на юг части стока сибирских рек, конкретно – Оби. Данный проект был разработан еще в 70-е годы в нескольких вариантах, однако ни в одном из них задача спасти Арал не ставилась. Почти вся вода, которую планировалось перебрасывать из Сибири, была предназначена для орошения, и только 2-3 куб. км оставлялись для поддержания санитарного состояния дельты Сырдарьи. Между тем из-за фильтрации и испарения потери в среднеазиатских каналах достигают 50% от общего объема протекающей в них воды, и первое, что надо было бы сделать для спасения Арала – это покрыть стены каналов водоупорным материалом. Кроме того, значительные массы воды идут на пополнение сотен искусственных водоемов, "самотеком" образовавшихся за последние 40-50 лет в концах оросительных каналов. Помимо приведения в порядок ирригационных систем, перехода с лиманного на капельное орошение, можно подумать и об использовании замкнутого водоснабжения (а то и безводных технологий) в промышленности. Сократив в регионе потребление воды на душу населения в два раза, можно высвободить для Арала 50 куб. км в год, что вполне достаточно для спасения его как экосистемы. Слов нет, это требует немалых средств, но едва ли намного больше, чем сопряженный с непредсказуемыми экологическими рисками проект строительства от Ханты-Мансийска до Сырдарьи и Амударьи гигантского канала общей протяженностью 2550 км, шириной 200 м и глубиной 16 метров.

Среди экспертов распространено также мнение, что для спасения Арала и решения проблем водообеспечения региона необходимо отказаться от выращивания хлопка в пользу менее жадных до влаги культур. Вместе с тем очевидно, что "виноват" не сам хлопок (тем более что существуют засухоустойчивые сорта, потребляющие в пять раз меньше воды), а фактически не изменившаяся с советских времен система административного принуждения вместо экономического стимулирования. Для Узбекистана хлопок – стабильный источник твердой валюты. Государство, привыкшее зарабатывать на этой культуре сверхприбыли (до 1000%), монополизировало ее производство и сбыт (сказанное относится и к Туркмении, но у нее главный экспортный товар – газ). Все само встало бы на свои места, если бы данный сектор был демонополизирован на рыночных принципах (включая платное водопользование) с предоставлением сельхозпроизводителям свободы выбора как наиболее выгодной культуры, так и рынка ее реализации. Однако это требует изменения всего экономического, да и политического строя двух среднеазиатских "республик".

Тем временем на месте высыхающего Арала формируется новая пустыня. Само море окружено тремя пустынями: на востоке это Кызылкумы, на юге – Каракумы, на западе – каменистое плато Устюрт. С севера к нему примыкают казахстанские степи. Скоро то место, где когда-то было море, впору будет называть Аралкумы.

Большинство специалистов полагают, что вернуть Аральское море к уровню 1960 г. уже нельзя. Однако можно восстановить хотя бы его часть. Если еще в 1985 г. Арал, по крайней мере, представлял собой единый водоем, то к началу 90-х он фактически разделился на два сектора – южный на территории Узбекистана (т.н. Большой Арал) и северный в Казахстане (Малый Арал). Большой Арал, по всей видимости, обречен. А вот для спасения Малого Арала (это приблизительно 1/12 общей площади моря) летом прошлого года в местечке Каракал, где в море впадает Сырдарья, началось возведение восьмимильной плотины. Проект стоимостью $86 млн на три четверти прокредитован Всемирным банком (вернее, его структурным подразделением – МБРР). Строительство, которое ведет московская фирма-подрядчик, должно быть завершено к 2006 году.

Это уже не первая попытка Казахстана отгородить свой участок моря. В середине 90-х гг. здесь была возведена дамба, но ее снесло во время шторма в 1999 году. Она была из песка, без водовода и не имела каменного покрытия со стороны моря. Теперь будет сооружена "настоящая" плотина, которая перекроет Сырдарье путь в Большой Арал, где она практически теряется в песках. Река потечет в Малое море и сделает его полноводным По оценкам, уже через четыре года оно поднимется на 4 метра и покроет 600 кв. км высохшего дна. Затем будет открыт водовод, и избыточная вода будет направляться на юг.

Местное население – в том числе жители Аральска, от которого море отступило на 80 км – сможет вернуться к нормальной жизни. Многие из 24 видов рыб, улов которых когда-то достигал 50 тыс. т в год, как ожидается, будут возрождены. Эксперты рассчитывают, что содержание соли в Малом Арале снизится с нынешних 17 до 4 промилле (в отдельных районах этот показатель достигает сегодня 35 промилле). Именно соль погубила всю рыбу, и теперь в море можно выловить только камбалу, способную существовать в такой среде. Камбалу сюда завезли в рамках программы помощи датчане, которые также передали рыбакам специальные сети для ее лова и рефрижераторы для хранения. Первой реакцией местных жителей, никогда прежде не видевших плоскую рыбу, было отвращение, но потом они привыкли и теперь говорят, что только благодаря камбале и выжили. В дополнение к восстановлению коммерческого рыболовства, эксперты ожидают, что спасение Малого Арала увеличит уровень осадков и поможет реабилитации пастбищ. Это должно улучшить качество подземных вод, которые также слишком засолены; их использование для питья, по мнению медиков, чревато желудочными и онкологическими заболеваниями. Большее количество осадков, вероятно, уменьшит и пыльные бури.

Проект сооружения дамбы прошел "обкатку" и был одобрен в научных кругах. Так, Роберт Джеллисон, американский специалист по соленым озерам, отмечает: "Данный проект самый большой в своем роде, и это заставляет меня надеяться, что мы сможем спасти хотя бы часть уникальной экосистемы". Ему вторит Филип Миклин, профессор географии в университете Западного Мичигана, специализирующийся на исследовании Аральского моря: "Я думаю, налицо положительный экологический и экономический эффект, даже принимая во внимание потенциальный ущерб для южной части моря. Учитывая масштабы проблемы, это – лучшее, что можно было предложить".

В общем, Малый Арал, скорее всего, будет спасен, тогда как судьба южного сектора моря представляется плачевной. В этом смысле казахстанский проект может ускорить развязку. Впрочем, такие последствия не просчитывались, а Большой Арал будет и далее высыхать независимо от строительства плотины. В июле 2003 г. Московский институт океанологии опубликовал доклад, согласно которому этот процесс идет гораздо быстрее, чем предполагалось ранее, и восточная часть Большого Арала может исчезнуть в течение ближайших 15 лет. По другим оценкам, через 20-25 лет от всей южной части моря останется, кроме воспоминаний, лишь несколько маленьких озер в дельте Амударьи.

Южное Приаралье – это территория Каракалпакии, автономной республики в составе Узбекистана. Сегодня край фактически превращен в безжизненную пустыню. Полностью изменился климат. В степи, особенно весной и осенью, дуют штормовые ветры, которые приносят с собой песок, насыщенный токсичными веществами. Содержание диоксина в крови беременных женщин и молоке кормящих матерей в Каракалпакии в пять раз выше аналогичных показателей в Европе. В здешних корнеплодах была обнаружена концентрация ДДТ, в 12 раз превышающая максимально допустимое значение, установленное ВОЗ. Во многих местах в почве и грунтовых водах накоплено столько соли, что там сохраняются только растения, устойчивые к ее воздействию.

В водах Большого Арала уровень соли составляет в среднем 85 промилле, поэтому не выживает даже камбала. Единственный представляющий коммерческий интерес вид, который может жить в такой среде, – морская креветка артемия: она необычно стойка к соли и распространяется, когда исчезают другие обитатели моря. По мнению американского биолога Брэра Мердена, когда содержание соли достигнет 110 промилле, исчезнут организмы, которые являются последними врагами креветок, их популяция резко возрастет и может быть организовано коммерческое производство. Однако трудно сказать, сбудется ли этот прогноз, учитывая, что в море остается слишком мало питательных веществ.

Безысходность – так одним словом можно охарактеризовать нынешнее положение в Каракалпакии. Типичный пример – судьба Казах-Дарьи. Этот прибрежный город, в котором проживало 14 тыс. человек, считался одним из самых богатых в республике. Его называли "Восточной Венецией". Номенклатурные работники имели здесь дачи, на побережье было много санаториев. Каждый день в море выходило 600 рыбаков. Когда вода начала убывать, они еще пытались рыть каналы, но затем сдались. В конце концов город опустел. Те немногие, кто остался, разрушали здания и торговали кирпичами, оконными рамами – всем, на чем можно было заработать. Сегодня это город-призрак посреди голой степи: берег Аральского моря лежит уже в 130 км к северу от Казах-Дарьи. Зарубежные эксперты говорят, что, по западным стандартам, всех жителей Каракалпакии следовало бы эвакуировать, потому что жить здесь просто нельзя.

Добавим сакраментальное: так жить нельзя, отнеся это ко всем советским и постсоветским начальникам – в том числе российским, вновь мечтающим повернуть сибирские реки. Нельзя насиловать природу, действуя по принципу: после нас – хоть потоп, хоть засуха. Сроки расплаты в наши дни сокращаются.