Психиатры поставили диагноз герою Гоголя

Можно понять людей, собирающих произведения искусства, драгоценности, монеты, книги или марки... Все это имеет цену историческую и, соответственно, материальную. В конце концов, собирать можно что-нибудь редкое и необычное, что имеет ценность научную. Однако страсть некоторых индивидуумов к коллекционированию совершенно, казалось бы, никому не нужного барахла не поддается логическому объяснению. Зачем Отто Бисмарк собирал градусники, а французский президент Эдуард Эррио – ресторанные меню? Для чего Анатолю Франсу нужна была коллекция настольных колокольчиков, а Генри Форду – крупное собрание бутылок из-под джина? Француз Герар был счастливым обладателем уникальной коллекции молотков, Армстронг собрал коллекцию записок самоубийц, Артур Конан Дойл коллекционировал рекламные буклеты транспортных контор, пароходных компаний и страховых агентств... В дореволюционном Санкт-Петербурге врач санитарной лаборатории собирал продукты питания, специально испорченные недобросовестными торговцами, как то: чай с сорной травой, муку, в которую для веса подмешали мел, сахар с примесью глины... Но, конечно, всех заткнул за пояс Ротшильд, у которого была огромная – 60 тыс. персон! – коллекция блох.

В общем, люди собирают все, на что хватает воображения: обертки от мороженого (этот вид коллекционирования именуется гелатофилия), поцелуи и отпечатки губ (губография, она же губофилия). Известен коллекционер-губограф начала XX в. – барон М. из Петербурга, коллекцию собрание которого составляли около 200 отпечатков губ известных людей России. Для получения оттиска использовалась восковая пластина, на которой губы человека давали четкий и точный рисунок. Близко к губофилии коллекционирование волос. Самая ценная коллекция такого рода принадлежит американцу Джою Резинкоффу, который может похвастать локоном английского короля Карла I, приобретенным за 4000 фунтов, завитком из бороды Генриха IV Наваррского, купленным за 1265 фунтов, и прядью волос Наполеона (345 фунтов). Некоторых неудержимо тянет к глазным протезам, других – к ночным горшкам. А я знавал человека, собирающего шарики для пинг-понга. На момент нашего знакомства в его коллекции насчитывалось около 1000 шариков. На вопрос, зачем ему столько, он лишь неопределенно пожал плечами.

Откуда же берется эта всепоглощающая страсть, которую кто-то назвал "тихим помешательством в рамках здравого смысла". Может быть, подобное собирательство – отклонение от нормы? Действительно, по мнению некоторых психиатров, склонность к коллекционированию является одним из признаков шизофрении. Также считается, что подобная страсть, превышающая всякие рациональные и эстетические пределы, может являться своего рода зацикленностью (зацикленность – стремление к повторению уже неоднократно совершенного действия, несмотря на то, что оно не приносит удовлетворительного результата). Психологи же уверяют, что коллекционирование – это естественное желание чем-либо обладать. Но и психиатры и психологи согласны в одном: страсть к коллекционированию – родом из детства. С годами у многих желание что-либо собирать проходит, другие же продолжают увлеченно составлять коллекции самых различных предметов... Кстати, вполне возможно, что тяга Степана Плюшкина к накапливанию всякого барахла объяснялась не только патологической жадностью, но и тягой к собирательству.

Недавно ученые высказали предположение, что у собирателей-барахольщиков, скорее всего, проблемы с правым срединным предлобным участком коры головного мозга. Обследование группы патологических "коллекционеров" показало, что повреждение фронтальной доли мозга вызывает нарушение эмоционального равновесия и способности к разумным суждениям. Если повреждение распространится на правый срединный предлобный участок коры головного мозга, это вызовет у пациента страсть к коллекционированию. Предыдущие исследования на грызунах выявили, что более примитивные подкорковые части мозга вызывают страсть припрятывать бесполезные предметы и еду. Животные продолжают собирательство независимо от количества припрятанного. Только правый срединный предлобный участок коры головного мозга у человека может контролировать эту страсть и различать ценные и бесполезные объекты собирательства. А если он поврежден, человеком овладевает инстинкт маниакального припрятывания бесполезного хлама.

И все-таки даже у самых экстравагантных коллекций может быть будущее. Во-первых, со временем бесполезные вещи могут обрести ценность, хотя бы в глазах других собирателей. Например, за старинные пивные бутылки, какие-нибудь там коробочки от конфет или вкладыши к жевательным резинкам сегодня можно выручить немалые деньги. Во-вторых, коллекционеры сохраняют для нас частицы материальной культуры прошлого. А это значит – человечеству важны любые коллекции: от живописи до ночных горшков.