Фигаро нездешний

Театральные фестивали перенимают логику музыкальных, выпуская хедлайнеров под самый конец шоу. Так было и с последней "Новой драмой", где начали настолько "за упокой", что критика даже, слава Богу, об этом и не писала, а закончили феерическим исландским "Дрейфом" и замечательной финской "Кокколой".

Так было и с фестивалем "N.E.T.", который, правда, закольцевал свои лучшие спектакли: начав с Андрея Могучего, который сегодня на "Золотой маске" являлся фаворитом премии "Новация", закончили "Эмилией Галотти" Тальхаймера, которую критики признали лучшим иностранным спектаклей, показанным в России в 2005 году. Вот и фестиваль "Золотая маска", подпустив в начале немного провинциальной скуки, закончил ударной серией лучших спектаклей сезона – "Фигаро здесь!" Театра музыкальной комедии из Новосибирска, "Соловей" Театра оперы и балета, Пермь, "Тристан и Изольда", Мариинский театр.

Первый в тройке лидеров – "Фигаро здесь!" из Новосибирска – мог бы претендовать на звание самого народного спектакля "Золотой маски". Во-первых, его красит номинация – "оперетта/мюзикл", и даже непонятно, к чему ближе эта великолепная игровая история - к мюзиклу или к оперетте. Потому что, как бы ни говорили критики, что Россия не смогла создать жанр мюзикла, сборы доказывают обратное. Другое дело, что попытки создать "чисто русский мюзикл" закончились даже не фиаско, а опусами типа "Владимирская площадь" с либретто вроде "мы расстаемся, пальцы врозь". В "пальцах врозь", впрочем, тоже есть своя художественная правда. Можно считать, к примеру, что пальцы врозь, ноги вместе – первая стойка танцовщика мюзикла. Если хватит воображения, чтобы представить, как это вообще может выглядеть.

Но оставив в стороне неудачи российского мюзикла, посмотрим на его успехи. Леонида Квинихидзе, постановщика новосибирской постановки, можно считать родоначальником жанра мюзикла в России. Ибо что такое "Соломенная шляпка", "31 июня", "Мэри Поппинс, до свиданья", как не самые настоящие мюзиклы? Тридцать лет спустя Квинихидзе ставит не фильмы, а спектакли в Одессе и Крыму, Санкт-Петербурге и Новосибирске. Но, как показывает практика, его спектакли – вовсе не экскурсии по памятным местам былой славы. Чудо их напротив в том, что, не ностальгируя по прошлым успехам, Квинихидзе все так же использует и прошлые и настоящие достижения игрового кино для создания своего игрового театра.

"Фигаро здесь!" - не пьеса Бомарше и не опера Россини, а нечто среднее, выросшее из старого сюжета, известной каждому музыки и привычных образов. В центре – Фигаро, большой севильский шутник и прекрасный новосибирский актер Александр Выскрибенцев. Он посредник между влюбленными: графом Альмавивой и прекрасной Розиной, запертой в четырех стенах злым и очарованным опекуном.

Дальше начинается игра, причем игра, которую вовсе не хочется ограничивать рамками. Все сверкает, двигается, играет, поет: рассыпается колоратурным сопрано Розина – солистка Новосибирской оперы Вероника Гришуленко и бьет быстрой ножкой ножку Фигаро-Выскрибенцев. Итальянская комедия дель арте с ее жизнерадостностью и героями-масками оставила конечно свой след в ярких декорациях и пестрых костюмах Яны Штокбант и в проскальзывающих иногда простонародных плоских шутках. Мода на мюзиклы тоже наложила отпечаток: яркие краски и веселые пляски – это дань именно ей. И традиция хорошего советского кино тоже здесь - в высшей человечности всех тщательно прорисованных образов, в радостном жизнелюбии, осевшем восклицательным знаком в названии постановки.

Если чего и могло не хватать постановке из Новосибирска, так это денег и мужчин. На роль героя-любовника Квинихидзе пришлось взять актрису Елизавету Гек – мужские тенора в театре кончились. Гек прекрасно поет и с азартом перевоплощается, но с мужчиной ее не спутать. Так любовная линия становится совсем игровой, лицедейской, чистой самоиронией.

Денежный вопрос грустнее - по спектаклю отчетливо видно, где пролегает граница финансирования. Это не отражается на актерском азарте или на режиссерском мастерстве, но можно только представить себе, какими могли бы быть и без того внушительные декорации, будь на них деньги. И понятно, что режиссеру и сценографу хватило бы придумки построить на сцене такое, от чего бы и Стрелер на небесах улыбнулся и Вахтангов бы порадовался. Но, пересчитывая на деньги бюджет и сборы, не получается забыть, что это редкий случай постановки, сделанной "для себя", а не для "Золотой маски" и коммерческого успеха. Именно эта неожиданная искренность заставляет так взахлеб смотреть его и говорить о нем.