Конституционный суд: право на защиту прав

"У вас нет никаких прав, пока вы их не потребуете", – написал как-то один американский писатель и, похоже, был не так уж далек от истины. Права и свободы, безусловное достижение цивилизованного общества, требуют постоянного и бдительного внимания. Потому что ваши интересы – только ваши, а интересы бюрократии и российские особенности применения закона давно уже стали достоянием национального фольклора.

За свои законные права нужно еще и побороться. Этой точки зрения придерживаются все: от "простого человека" до самих судей Конституционного суда. Практика обращений в Конституционный суд выявила множество самых разных нюансов, потому что, как известно, беспроблемных зон в нашем законодательстве не было, нет, и в обозримом будущем они вряд ли появятся. Но одна из самых больших проблем кроется, скорее всего, не внутри, а снаружи правового поля. В массе своей наши граждане или не подозревают о существовании Конституционного суда, или совершенно не представляют, чем, собственно, он занимается. Не знают они и чем он не занимается, что, как выяснилось, не менее существенно. Занимается же Конституционный суд тем, что проверяет конституционность законов, т.е. выясняет, соответствует ли данный конкретный закон Конституции и не нарушает ли наши, обеспеченные ею же, законные права и интересы.

Непростые отношения между человеком должны носить конкретный, а не абстрактный характер. Поясню: предположим, какие-то положения относительно расторжения брака, прописанные в Семейном кодексе РФ, кажутся вам нарушающими ваши конституционные права. И вы с негодованием собираетесь броситься в Конституционный суд на их защиту. Ан нет... Данный суд рассматривает только случаи, в которых ваше право предположительно нарушено законом. Причем не просто существующим законом, а законом, который должен быть применен в отношении именно вас при разрешении вашего конкретного дела. Так что для того, чтобы в нашем случае оспорить конституционность закона, вам придется вступить в брак, потом затеять бракоразводный процесс, да еще и умудриться попасть под действие той нормы, в конституционности которой вы сомневаетесь. К слову сказать, в Венгрии, например, практикуется рассмотрение абстрактных, так называемых "популярных" жалоб – но, по мнению экспертов, это приводит лишь к правовой неразберихе.

Сложность заключается еще и в том, что Конституционный суд должен действовать исключительно в правовом, а не в политическом поле. Что, естественно, не всегда удается, т.к. множество наших проблем находится на стыке этих явлений. К примеру, решение Конституционного суда по делу о СМИ, в котором проверялась конституционность некоторых положений федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" оказалось значимым не только для журналистов, но и для политической ситуации в стране в целом. В своем решении Конституционный суд попытался разграничить и уточнить понятия "информация" и "предвыборная агитация", признав, что законодательное требование к СМИ о предоставлении равной информации обо всех кандидатах и недопустимости предвыборной агитации приводит к нарушению права на информацию, одного из цементирующих начал правового государства. Потому что на практике недопустимость агитации в СМИ это одно, а невозможность комментировать ситуацию – совсем другое. Что и признал Конституционный суд, предложив в качестве критерия, отделяющего информацию от агитации, т.н. агитационный умысел.

В идеале Конституционный суд представляется органом, являющимся гарантом социальной стабильности. Ведь его решения, касающиеся защиты конституционных прав и свобод, могут распространяться на множество социально-экономических институтов. Например, признав московский налог на регистрацию по месту жительства несоразмерно большим, Конституционный суд понял, что пора вырабатывать позиции относительно налогового законодательства. В их числе есть и такое решение: налоговые платежи не могут быть несоразмерно большими. Конечно, для России, в которой между финансовым положением разных категорий граждан лежит пропасть, понятие "несоразмерно большие" растяжимо до бесконечности. Но важно другое: на таком уровне, как Конституционный суд, определено, что в диалоге "государство – личность" последняя имеет возможность реально противостоять первому.

Отдельная история – с толкованием норм, касающихся обращений в Конституционный суд. Ведь, по традиции, как только в России издается закон, тут же появляются всевозможные комментарии, толкования, дополнения и изменения. Это такой наш национальный социокультурный феномен: исходный вариант обязательно должен иметь кучу недостатков... Так вот, понятие "закон" в данном случае имеет расширенное толкование: на практике проверяться могут и подзаконные акты, что весьма существенно. Кроме того, расширен может быть и сам предмет обращения: Конституционный суд может по своему усмотрению проверить на соответствие и иную, не затронутую вами норму, если, конечно, она связана по смыслу с вашей.

Не менее важный момент: если суд все же признает нарушение законом конституционных прав и свобод, то это решение распространяется только конкретно на того гражданина, который обратился в Конституционный суд по данному вопросу. Как быть другим гражданам в аналогичных ситуациях (получающими "отказное определение с положительным содержанием"), учитывая, что на их дело решение Конституционного суда не распространяется – вопрос открытый. Может быть, практика приведет к созданию в российском судопроизводстве судебного прецедента как источника права – и решения Конституционного суда станут общеобязательными.

Случается, Конституционный суд – как правовой институт – вызывает некий скепсис. Как известно, очередность дел расписана аж на два года вперед, да и Секретариат Конституционного суда нет-нет и "порадует" не вполне качественной, а то и вовсе непрофессиональной работой. На это представители Конституционного суда отвечают в духе "наши слоны – самые лучшие слоны в мире": мол, сроки у нас меньше, чем у "них", для которых десять лет по судам – не срок, а с собственным Секретариатом боремся, как можем. А еще, говорят они, наука как фактор влияния весьма важна. Чаще бы общественность собиралась на всяческие конференции и подсказывала верное направление конституционно-судебной мысли. Правда иногда научная общественность подсказывает такие недемократичные решения, что лучше бы не подсказывала...

Можем ли мы на практике отстоять свои конституционные права или нет – вопрос, не теряющий свою актуальность. Но ясно одно: нам очень бы не помешало обзавестись собственным юристом, разбирающимся в нюансах быстро меняющегося правового мира. Кроме того, необходимо запастись терпением. И, разумеется, энтузиазмом, необходимым для того, чтобы рассказать государству о противоречии между его же детищами: законом и Конституцией. Вот тогда формула "у вас нет прав, пока вы их не потребуете" превратится в "у вас есть права, даже если вы о них не думаете"...