Весной нефть будет стоить как положено

Фактор влияния финансово-спекулятивного капитала на нефтяной рынок почти исчез. Уже в марте - апреле нефть Brent будет стоить 60 долларов за баррель с тенденцией дальнейшего роста




Дальнейшее развитие кризиса в России в значительной степени будет зависеть от ситуации на нефтяных рынках. Какой будет цена черного золота в будущем году? Как будут чувствовать себя российские нефтяные компании, а вместе с ними и вся экономика страны? Свое мнение на этот счет "Yтрy" изложил президент Союза нефтегазопромышленников России, председатель правления межгосударственной нефтяной компании "СоюзНефтеГаз" Юрий Шафраник.

"Yтро": Каковы ваши прогнозы относительно динамики изменения мировых цен на нефть? Судя по котировкам фьючерсных контрактов, в следующем году возможно достижение уровней $25 - $30 за баррель по нефти Brent.

Юрий Шафраник: Нефтяные цены зависят от целого ряда факторов, и строить прогнозы на основании лишь одного из них – дело неблагодарное. Возьму на себя смелость предположить, что к марту – апрелю 2009 г. цена в $60 за баррель будет устойчивой. В последние пять лет основным фактором по влиянию на цены был финансово-спекулятивный капитал. И как только этот пузырь лопнул, цены спикировали. Еще на июльской встрече G8 в Японии звучали официальные предложения: срочно обратиться к странам-призводителям углеводородного сырья с просьбой об увеличении объема добычи нефти, чтобы влиять на цены, которые угнетают экономику. А уже 1 ноября "открылась" истина – на нефтяной и весь мировой рынок давил не объем нефти, а финансово-спекулятивный капитал. Это было известно и ранее по экспертным оценкам. Ваш покорный слуга в мае текущего года в одном из интервью отмечал, что на 35% - 40% цена на нефть завышена из-за присутствия в ней составляющей спекулятивного капитала. Сейчас выяснилось, что она составляла более 50%. Поэтому, возвращаясь к экспертной оценке на будущее, повторю: в марте - апреле нефть будет стоить $60 за баррель с тенденцией дальнейшего роста.

Какие в ближайшее время возможны колебания на рынке и до каких уровней, тут я не берусь судить. В методическом плане важнее брать устоявшиеся усредненные параметры – по прошедшему периоду, по обозначившейся тенденции. Цена в последние пять лет в основном зависела не от спроса и предложения, не от объемов добычи нефти странами ОПЕК, а от влияния на нее финансово-спекулятивного капитала. Вдобавок мы находимся в условиях продолжающегося мирового финансового кризиса. Говорить о котировках в этих условиях - дело неблагодарное.

"Y": И все же, вероятность падение цены на нефть до уровня $25 - $30 за баррель реальна?

Ю.Ш.: Колебания возможны. До $30 за баррель нефти могут опуститься цены, но это маловероятно. Колебания – это не устоявшаяся цена. Они были, есть и будут. Кстати, ведь нынешнее падение цен предсказывалось: два или три года назад на пресс-конференции, отвечая на вопросы журналистов, я говорил, что в 2008 г. на рынке может быть существенный спад по ценам.

"Y": Почему именно март-апрель определяется вами как отправная точка роста?

Ю.Ш.: Фактор влияния финансово-спекулятивного капитала почти исчез. Мировая финансовая система устоится за эти месяцы, придет к стабильности. Уверен, что ОПЕК предпримет шаги по ограничению добычи, и правильно сделает. Кроме того, накопилось недофинансирование нефтегазовой отрасли в мире, и это произошло при высоких ценах на нефть. И если сейчас не принять меры к тому, чтобы цены были не ниже хотя бы уровня рентабельности (а это $60 за баррель), то недофинансирование станет действительно катастрофическим. Тогда через два года цена на нефть может "улететь" и за $250 за баррель. Но в этом случае главным будет уже фактор спроса-предложения. Подчеркну, это предположения, размышления вслух, а не категорическое утверждение.

Безусловно, на данном отрезке времени (конец 2008 – первая половина 2009 года) будет очень важна позиция ОПЕК, но главное – позиция Саудовской Аравии. При этом возможны два крайних сценария развития ситуации. Первый: если Саудовская Аравия не будет действовать согласованно с другими странами, входящими в ОПЕК, не будет поддерживать потребности нефтегазовой индустрии мира, то мировая цена на нефть может опуститься и до $30 за баррель. Второй: если Саудовская Аравия будет действовать согласованно с другими добывающими странами и выполнять решения ОПЕК, то цена на нефть весной 2009 г. составит не менее $60 за баррель, а затем будет наблюдаться тенденция к ее росту. Как никогда мы сегодня зависим от мирового нефтяного ценового фактора и, в первую очередь, от поведения Саудовской Аравии.

"Y": Саудовской Аравии нужна такая политика? По идее, эта страна не менее остальных должна быть заинтересована в высоких ценах...

Ю.Ш.: Саудовская Аравия – самый влиятельный игрок, имеющий достаточные резервы, но в то же время это государство – "вещь в себе", поскольку может оперативно как остановить добычу нефти, так и снова ее начать. Это невозможно в других частях света, в том числе и у нас. Другие производители нефти могут влиять на объемы ее добычи гибко, но опосредованно, в течение года, а Саудовская Аравия может это делать быстро и жестко, не обязательно следуя решениям ОПЕК, как это уже было однажды, в 1980-е годы. Она будет играть в свою игру. Поэтому даже при реализации общей политики "снизить добычу" можно не добиться реального ее снижения. Это объясняется тем, что когда уважаемые мною министры арабских стран, а я с каждым из них знаком не менее десяти лет, что-то делают, они никогда не делают это в ущерб интересам своих стран. Этим определяются их действия. У них огромный аналитический аппарат. Они точно знают, что от их решений зависит благосостояние их стран, и я эти решения высоко ценю. И если мы не понимаем до конца, почему они поступают так, а не иначе, извините, значит, мы многого не знаем. Ни вы, ни я не можем сказать, как государства ОПЕК получают компенсацию за финансовые потери от снижения объемов продаж нефти и что за счет этого у них улучшается в других отраслях экономики и в других вопросах.

"Y": Падение мировых цен не может не сказаться на российских нефтяных компаниях. На каком уровне начнется существенное падение рентабельности добычи?

Ю.Ш.: Нефть и газ как товар настолько важны для мира, что их можно сравнивать с кровью в венах живого организма. Этот товар был, есть и будет нужен. Нефтяная и газовая промышленность будет существовать. Главный вопрос - в каком объеме. Отрасль недофинансирована. Пока запасов хватает, но не подготовлены к разработке новые месторождения. Для пуска конкретного месторождения понадобится средств в три раза больше, чем десять лет назад. За последние десять лет затраты выросли в несколько раз. Как только мы превысили устоявшуюся ценовую планку, допустим, $60 за баррель (уровень в $60 мы прошли три года назад), а через три года опускаемся ниже этого уровня, то это очень плохо не только для нефтяников, но и для всех.

Нефтяная отрасль капиталоемка и инертна, в предыдущие десятилетия в нее вложили такие огромные средства, что она выживет. Просто сократятся объемы добычи нефти, но скважины будут работать и свою, пусть небольшую, рентабельность сохранят. Другое дело, что отрасль "срежет" все инвестиции, остановит бурение, не будет обустраивать новые месторождения. Далее по цепочке не пойдет заказ на оборудование, не будут работать трубопрокатные заводы, прекратится геологоразведка и т.д. Вот тогда могут возникнуть серьезные проблемы с реализацией перехода экономики от этапа стабилизации к этапу развития.

"Y": И все-таки, готова ли российская нефтянка к кардинальному снижению цен на сырье?

Ю.Ш.: К этому никто не готов, и всем от этого больно. Никому не хочется снижать добычу. Другие отрасли страны, считаю, тем более не готовы. Цена ниже $60 за баррель нефти болезненна для всей нашей экономики. Необходимо принимать все меры к тому, чтобы влиять на цены на нефть и максимально снизить ущерб от падения. Но сегодня влияние с нашей стороны, как и у ОПЕК, на мировые цены на нефть очень опосредованное и небольшое. Правильными действиями текущего момента, на мой взгляд, являются не наращивание добычи нефти и, может быть, даже снижение объемов ее экспорта, но ни в коем случае не снижение объемов инвестиционных программ и проектов нефтяных и газовых компаний. Когда снижаются цены на нефть, не надо быть благодетелем всего мира и стремиться наращивать ее добычу. А вот обустраивать, подготавливать новые месторождения к работе нужно уже сегодня. Иначе через три – пять лет мы не сможем получить необходимых объемов добычи. Тогда о каком нашем влиянии на мировые цены на нефть мы будем с вами говорить? Не допустить снижения объемов реализации инвестиционных программ бурения и обустройства месторождений в 2009 г. ниже уровня 2008 г. – главная задача четвертого квартала и всего 2009 года.

"Y": На ваш взгляд, в нынешней ситуации какова судьба восточносибирских месторождений, Восточной экспортной трубы и российско-китайских отношений в части нефтяных поставок?

Ю.Ш.: Акцент в вашем вопросе несколько смещен. У нас нет серьезных альтернативных вариантов. Тюмень была и остается главной нефтегазовой житницей страны на ближайшие 25 лет. Здесь есть ресурсы, и надо ими заниматься. Но Восточная Сибирь тоже должна развиваться. Запустить это развитие неимоверно тяжело. Вот как раз здесь и возникает тема создания условий для прямых инвестиций. Не надо замахиваться на создание таких условий в масштабах всей России. Конкретное место приложения усилий – Восточная Сибирь, все должно развиваться вдоль строящегося на восток нефтепровода. Для этого есть определенные механизмы и меры. Главный тезис развития – создать чрезвычайную инвестиционную привлекательность на этом блоке.

"Y": Но, согласитесь, "должна быть" и "будет" – это разные вещи.

Ю.Ш.: Еще раз подчеркну: все будет зависеть от конкретных шагов. Скажем, меры, которые приняты сейчас – о налоговых каникулах на разведку и ввод новых месторождений, – это только 10% от того, что следовало бы принять.

"Y": Не приведет ли падение цен на энергоносители к снижению мирового экономического и политического влияния России?

Ю.Ш.: Такое развитие событий вполне допустимо. Но для этого нужно крепко "постараться". Хочу сделать небольшой экскурс в историю. В 50-е и 60-е годы, когда в России не хватало нефти даже на внутреннее потребление, в стране развивались атомная промышленность, гидроэнергетика, морской и океанский, в том числе и ледокольный флот, не говоря о космосе и военной промышленности, в которой до сих пор используются разработки 60-х годов. У нас есть великий исторический пример того, что влияние России должно измеряться не только наличием у нее нефти и стоимостью этой нефти, а реализованными возможностями. А упадет влияние или нет – вопрос не ко мне. Это зависит от мобилизованности и жесткости принимаемых мер.

"Y": Но вы же сами сказали, если нефть будет дешевой, для всей экономики случится коллапс, а сейчас говорите, что нефть не так и важна – как эти две сентенции соединить?

Ю.Ш.: А не надо соединять. Весь вопрос в мерах. Если не примешь меры, будет коллапс. Примешь меры, коллапса не произойдет. Кризисы в мире были, есть и будут. Одних кризис повергает в уныние, других мобилизует.

"Y": Возможно, тогда следует принимать меры для развития не только нефтянки, а и других отраслей?

Ю.Ш.: Никто из нефтегазового мира не зарится на те ресурсы, которые получает государство от нефти и газа. Вот если сейчас все финансы пустить на спасение так называемого фондового рынка, значит, мы опять сделаем не то. А если все эти деньги правильно использовать на развитие отраслей и прямые инвестиционные проекты, которые оживляют другие отрасли экономики, то это будет нормально. Это будут рабочие места, это будет успех, это будут ядерные реакторы третьего или четвертого поколения.

Нужно делать так, чтобы прямые инвестиционные проекты были у нас более выгодны, чем в других странах. Где угодно, не обязательно в нефтегазовой промышленности. Безусловно, в кризисное время надо завершать институциональные и структурные реформы. Надо точно знать, что три параметра оценивают нефтяную и газовую компанию в мире: объем запасов и их эффективность, объем добычи и прибыль. Надо сохранить эффективность работы базовых структур нефтегазовой отрасли. А у нас нефтяные компании содержат массу непрофильных активов – от аэропортов и предприятий системного сервисного обслуживания до мелких обременяющих производств. Безусловно, нужно "сбросить" это все немедленно. Может быть даже за копейки, поскольку сейчас цены низкие, но сбросить. Пусть это непрофильные активы живут своей жизнью, развиваются, пусть туда приходит частный бизнес.

"Y": А почему резкое снижение цен на сырую нефть так слабо отражается на цене на нефтепродукты? Стоит ли ждать более значительного понижения цен на топливо?

Ю.Ш.: Резкого понижения цен не произойдет. Этот финансовый кризис для нас с вами своеобразная точка отсчета. Я считаю, что мы этой осенью доели урожай Советского Союза. Мы работали на крупных месторождениях, введенных в эксплуатацию еще в советское время, все там было обустроено. И вот мы жили – запускали их, останавливали, дорабатывали что-то. Прежде всего, за последние десять лет затраты у нас выросли более чем в три раза. А на пуск новых месторождений нужны огромные деньги. Далее, мы вошли в эпоху дорогих ресурсов – и газа, и нефти. А значит, для того, чтобы развиваться, нужны огромные финансовые средства, в том числе и прибыль нефтяных компаний. Так, на запуск Ямальских газовых месторождений сегодня потребуется не менее $70 млрд, а пять лет назад надо было всего $25 - $30 миллиардов. Задача – стабилизировать цены и хоть немного их снизить.

"Y": Стоит ли ожидать от государства налоговых послаблений для нефтегазовой отрасли?

Ю.Ш.: Это очень сложная тема. В целом налоговая реформа еще не завершена. Но то, что налоговое законодательство должно быть гибким и стимулирующим, а не "обдирающим", это, мне кажется, всем понятно. Стоит ли ждать налоговых послаблений? Я бы сказал, ждать ничего не стоит, а вот пытаться влиять и действовать с позиций гибкой налоговой схемы – да. Что такое гибкая налоговая схема? В стране около 50% фонда нефтяных скважин стоит. Это скважины на месторождениях с тяжелой нефтью в Татарии, на маленьких нерентабельных месторождениях в Дагестане, в Калмыкии, на шельфе. У нас много месторождений, на которых невыгодно добывать нефть при мировой цене на нее ниже $60 за баррель. Надо вводить налоговые льготы на отдельные месторождения, на запуск простаивающего, нерентабельного при низких мировых ценах на нефть фонда нефтяных скважин. Короче, нужно действовать.

"Y": Вы сказали, что трата государственных денег на спасение фондового рынка – неправильное решение. Почему?

Ю.Ш.: В январе этого года мировой фондовый рынок оценивался в сумму свыше $60 триллионов. Наш рынок в это время оценивался чуть выше $2,3 триллиона. Мировой рынок упал в 1,8 раза, а мы упали более чем в три раза к концу октября. Это плохой показатель, но не драматичный. Потому что фондовый рынок затрагивает интересы не более 1% населения нашей страны, тогда как в Америке фондовый рынок интересует до 80% населения. Наш фондовый рынок находится на другой стадии развития, он неадекватный. В связи с этим нужна одна из мер, жесткая, но достойная России и в ее национальных интересах. Не надо бегать сейчас и спасать на вторичном рынке какие-то активы. Просто от лица государства, если мы считаем, что нефтегазовые активы в цене не упадут, взять и выкупить их тут же. Кто-то обвинит нас в национализации. Ну и пусть, но ведь мы будем действовать рыночно. Я думаю, что подобный поступок отвечает национальным интересам.

"Y": То есть вместо выделения денег на погашение зарубежных долгов российских компаний...

Ю.Ш.: Надо просто купить целевым образом активы по устоявшейся сегодня рыночной цене. Только точечные, реальные активы, жестко и быстро. Тогда рынок моментом сам образумится. Разве можно с неадекватным фондовым рынком заниматься по западным принципам? Мы не западные, мы еще проходим свой курс обучения, а действовать обязаны самостоятельно.

Выбор читателей