Россия – страна парадоксов

Доктрина установила критерии продовольственной безопасности и способы ее достижения. Одним из главных условий является степень зависимости страны от импорта продовольствия. Для этого установлен минимальный удельный вес отечественной продовольственной продукции на внутреннем рынке. Пороговые значения составляют: для зерна – 95%, сахара – 80%, растительного масла – 80%, мяса и мясопродуктов (в пересчете на мясо) – 85%, молока и молокопродуктов (в пересчете на молоко) – 90%, рыбной продукции – 80%, картофеля – 95%, пищевой соли – 85%.

Возникает вопрос: почему Россия, являющаяся мировым лидером по площади сельхозугодий на душу населения, не может (или не хочет) стать нетто-экспортером продовольствия? Потенциальные возможности наращивать сельскохозяйственное производство у нас есть, и рынок сбыта найдется. А экспортируем пока только зерно, и то низкого качества. Так в чем же дело?

Ссылки на тяжелый климат, зону рискованного земледелия не убедительны. Были времена, когда Россия полностью обеспечивала себя продовольствием и кормила пол-Европы. А уж современные аграрные технологии позволяют успешно заниматься земледелием и животноводством в весьма суровых климатических условиях.

Существует мнение, что в условиях глобализации целесообразно сохранять определенную долю внутреннего рынка за импортными товарами: это стимулирует конкуренцию. Российские власти разделяют эту точку зрения. Например, когда был введен запрет на импорт курятины из США, первый вице-премьер РФ Виктор Зубков отметил: "Мы не собираемся полностью запрещать импорт мяса птицы", поскольку от этого "вряд ли что-то выиграем – монополизм крупных отечественных компаний по производству мяса птицы может привести к росту цен". Однако одно дело – запреты, а другое – если импорт вытесняется с рынка отечественными производителями в честной конкурентной борьбе. У нас, к сожалению, в этой борьбе пока больше помогают именно запреты. Сами производители не в силах вытеснить импортное продовольствие.

До революции 1917 г. Россия обеспечивала себя практически всеми видами продовольствия и была крупнейшим экспортером. В последующие 70 лет экономика была переориентирована на развитие промышленности, прежде всего, военной, а затем еще и на добычу ресурсов. Запоздалые попытки дать хорошего государственного пинка агропрому успехом не увенчались – принятая в 1982 г. Продовольственная программа не смогла накормить советский народ. С тех пор для российского сельского хозяйства, по сути, мало что изменилось: оно по-прежнему где-то на заднем плане экономической жизни. Экономика прочно подсела на добычу и экспорт углеводородов, а население – на безграничный ассортимент импортного продовольствия. Сейчас его суммарная доля на российском рынке составляет около 50%, а недавно было еще больше. В последние годы отечественные производители все-таки потихоньку отвоевывают продовольственный рынок. Например, производство мяса птицы растет на 30% в год, рыбная отрасль в прошлом году увеличила выпуск продукции на 4,5%. Тем не менее даже принятая доктрина, оставляющая довольно значительное место импорту, далека от выполнения: импорт превышает пороговые показатели практически по всем категориям продовольствия.

Чтобы существенно снизить импорт основных продуктов питания, а еще лучше – иметь реальную возможность обходиться вообще без него, нужно менять модель экономики. Потоки нефтедолларов стимулируют импорт, в том числе, и продовольствия. Зачем выращивать, когда проще купить? Соответственно, и рамочные условия экономики заточены под интересы крупных сырьевых концернов, но никак не мелких и средних предпринимателей, которыми являются фермеры. Надо менять эти правила, надо менять и весь сырьевой менталитет. Только тогда Россия сможет и себя прокормить, и еще другим останется.