"Стокгольмский синдром" президента

Владимир Путин всеми возможными способами пытается выстроить дееспособную систему власти и сбалансировать участие в ней разных групп влияния но, несмотря на это, создается впечатление, что возбуждение элит продолжает нарастать. Участившиеся межведомственные скандалы можно отчасти объяснить нервозностью, связанной с ожиданием больших перемен. Однако формы, которые принимает внутривидовая борьба российских элит, уже выходят за привычные рамки. И прежде всего потому, что линии напряжения начинают пронизывать все слои российской элиты.

Вопреки ожиданиям изменения в правительстве только туже закрутили интригу вокруг "проблемы-2008". После того как Путин сменил премьера и связал свое имя с "Единой Россией", одновременно воздержавшись от намека на фигуру преемника, возникло ощущение разрыва между четырьмя плоскостями тетраэдра: повседневная жизнь страны, подготовка к парламентским выборам, формирование дееспособного правительства и выбор преемника. На стыках этих плоскостей и возникло напряжение: то, что аналогично сопротивлению материала, которое в механике твердого тела обусловлено действующими на элементы конструкции силами. В контексте политико-экономической проблематики роль таких сил играют личные и корпоративные интересы, обязательства и иные социальные связи, а также политические и идеологические предпочтения и личностные особенности субъектов политики.

В результате ход политического процесса попадает в зависимость от хотя и объективных, но ситуационных факторов, и начинает напоминать разыгрывание шахматных этюдов. Так, стремление президента использовать опыт и знания бывшего главы Росфинмониторинга для наведения порядка в системе управления, равно как и попытки Зубкова сразу "взять быка за рога" искажаются при столкновении с аппаратными играми, начавшимися чуть ли не с момента формирования нового правительства.

Ситуацию усугубляет тот факт, что некоторые комментаторы и СМИ стремятся показать, что новый премьер явно не тянет на роль главы государства. Это провоцирует ответную настороженность Зубкова, который и без того взялся за дело с решительностью, вызвавшей оторопь подчиненных. Перераспределив полномочия между вице-премьерами и министрами, новый глава правительства смешал карты и попытался выстроить новую систему балансировки, расширив, например, круг обязанностей Александра Жукова за счет Алексея Кудрина. Однако реальный аппаратный вес министров зависит не только от формального распределения обязанностей.

В результате уже возникло ощущение, что вместо слаженной командной работы правительство может погрязнуть в бессмысленных противостояниях, а его эффективность будет снижена из-за дублирования ведомственных функций. И надо сказать, первые признаки этих тенденций уже налицо. Так, например, в ответ на намерение главы Минрегионразвития Дмитрия Козака создать систему формирования рейтинга регионов Зубков поручил вице-премьеру Жукову возглавить комиссию по оценке эффективности работы федеральных и региональных органов исполнительной власти, созданную на базе ранее существовавшей комиссии по повышению результативности бюджетных расходов.

Принципиальные разногласия имеются и между курирующим военно-промышленный комплекс вице-премьером Сергеем Ивановым и главой Минфина Кудриным. Не случайно, выступая на Сочинском инвестиционном форуме, Иванов посоветовал Кудрину прекратить дальнейшую стерилизацию российских финансов и направить их на решение актуальных и социально значимых задач. Сам по себе этот эпизод можно было бы считать проходным, если бы чуть ранее новый министр обороны Сердюков не уволил с занимаемых должностей первого заместителя министра обороны генерала Александра Белоусова и главкома ВМФ адмирала Владимира Масорина, которые, по мнению некоторых экспертов, являлись главными лоббистами затратных военных проектов.

Впрочем, все эти далеко не очевидные для неискушенного наблюдателя аппаратные игры меркнут в сравнении с конфликтами между правоохранительными ведомствами, противостояние которых уже явно выходит за рамки подковерных интриг. Наиболее вопиющим проявлением этого процесса стало задержание высокопоставленных сотрудников Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН). Операция проводилась силами ФСБ и недавно созданного Следственного комитета при Генпрокуратуре. В свою очередь, сотрудники наркополиции, получившие информацию о том, что еще накануне в их квартирах были проведены обыски, вызвали в аэропорт группу поддержки в лице спецназа ФСКН. К счастью, дело не дошло до прямого столкновения. Тем не менее история получила широкий резонанс, так как задержанные имеют прямое отношение к расследованию дела о таможенных махинациях, связанных с контрабандой мебели "Трех китов" и китайского ширпотреба, которые якобы поступали на склады подразделений ФСБ.

Скандал вокруг "Трех китов" начался шесть лет назад. Тогда же началось расследование, в ходе которого увольнялись и отдавались под суд следователи, распускались следственные бригады, отправлялись в отставку замешанные в контрабанде высокопоставленные сотрудники ФСБ. Но ни разу конфликт не принимал столь жесткой формы. По мнению некоторых экспертов, главным стимулом раскачивания ситуации стало создание Следственного комитета (СК), получившего право действовать независимо от прокуратуры и тут же попавшего под сильное влияние ФСБ.

Косвенным подтверждением этой версии стали публичные пререкания между генеральным прокурором Юрием Чайкой и главой СК Александром Бастрыкиным во время проходившего 5 октября Всероссийского совещания руководителей следственных органов. Глава надзорного ведомства, указав на недостатки в работе СК и отсутствие у его сотрудников опыта и квалификации, призвал следователей почаще обращаться за помощью к сотрудникам прокуратуры. То есть дал понять, что Следственному комитету, неспособному на должном уровне решать возложенные на него задачи, следует держаться поближе к Генеральной прокуратуре. В ответ Бастрыкин напомнил, что существующий меньше месяца Следственный комитет уже преступил к разгребанию завалов, оставленных следователями прокуратуры. Практически одновременно Бастрыкин в интервью для СМИ позволил себе выразить сомнения в качестве расследований, проведенных подчиненными генерального прокурора. И еще намекнул, что Юрий Чайка использовал для саморекламы такие громкие дела, как расследование убийства Анны Политковской, пообещав к тому же провести повторное следствие по делу о вызвавшей множество слухов смерти другого известного журналиста Юрия Щекочихина.

Еще одним признаком обострения корпоративной борьбы стала серия коррупционных скандалов, в которых оказались замешаны сотрудники Счетной палаты. Но в отличие от главы ФСКН Виктора Черкесова, вставшего на защиту своих арестованных подчиненных, руководство Счетной палаты осудило злоупотребления своих сотрудников. По мнению некоторых экспертов, это является свидетельством ослабления Сергея Степашина, который уже не в состоянии противостоять стремлению Зубкова установить контроль над Счетной палатой, ослабив тем самым позиции связанного со Степашиным Дмитрия Медведева.

Все эти и многие другие сюжеты воспринимаются экспертным сообществом как свидетельства войны, начавшейся между двумя группами силовиков: председателем ФСКН Виктором Черкесовым, главой ФСО Евгением Муровым и руководителем службы безопасности президента Виктором Золотовым с одной стороны, и заместителем главы Администрации президента Игорем Сечиным и главой ФСБ Николаем Патрушевым с другой.

Оценивая позицию, занятую руководством ФСКН, публично заступившимся за своих сотрудников, наблюдатели обращают внимание на то, что эта ситуация не только подтверждает готовность враждующих сторон идти до конца, но и вынуждает президента отказаться от привычного положения "над схваткой" и поддержать одну из сторон. Однако и такой способ решения проблемы не выглядит оптимальным, поскольку неограниченное усиление одной из групп тоже таит в себе опасность силового произвола.

В то же время, "сдав" часть своей команды, президент неминуемо спровоцирует панику и недовольство всей элиты. То есть поставит под сомнение свое политическое будущее. Иными словами, сегодня можно говорить о том, что президент является заложником силовиков, а его приверженность своей старой команде является проявлением "стокгольмского синдрома".