Волочкова будет покорять Запад отдельно от Большого

"Yтро": Борис Борисович, что вы ждете от этих гастролей и какую программу везете во Францию?

Борис Акимов: Сцена "Гранд Опера" – это, конечно, колоссальная ответственность. Не то чтобы гастроли подразделялись по степени значимости, но такие страны, как Франция и Англия, имеют значительные традиции в балете, а уж с французской школой вы понимаете, как мы связаны... Здесь все накладывает отпечаток серьезности. Большой театр давно в Париже не был и тем более не выступал на этой замечательной сцене. Я – участник тех давних гастролей, еще советских лет, когда нам сопутствовал ошеломляющий успех, и мне, если честно, хочется его повторить.

Мы везем три спектакля. Нашу визитную карточку – "Лебединое озеро" в обновленной редакции Юрия Григоровича, которую он сделал в 2001 году для Большого. Балет французского хореографа Лакотта "Дочь фараона", сделанный по мотивам постановки Петипа. Еще мы должны были вести "Пиковую даму" и "Шопениану", но, к сожалению, Николай Цискаридзе получил травму, а спектакль сделан исключительно под него и Илзе Лиепу, и поэтому после обсуждения с французской стороной было принято показать последнюю работу театра – балет Шостаковича "Светлый ручей" в постановке Алексея Ратманского.

"Y": Скандал с Анастасией Волочковой как-нибудь сказался на подготовке труппы к гастролям?

Б.А.: Нет, конечно. Никаких новостей тут нет, последнее, что все и так знают – она снова репетирует, поскольку возвращена решением суда в коллектив. Она не едет во Францию, потому что процесс подготовки шел давно и уже репертуар сформировался, так что, сами понимаете...

Волочкова – она и так снимается везде, занимается самопиаром, я не думаю, что она сильно расстроится, если не поедет. Что до ее профессиональных качеств – она хорошая, но весьма специфическая балерина. Определенный репертуар она танцует интересно, многим очень нравится; она красивая, видная, кроме того, она выученная балерина, закончила Вагановское училище, дебютировала сразу в ведущих партиях. Но кто-то ее не принимает совсем – очень резкий контраст, понимаете?

"Y": А есть новые имена?

Б.А.: Мне немного жаль, что в отличие от недавнего прошлого мы так мало уделяем внимания своим танцовщикам, поскольку не все так активны, как Цискаридзе или Волочкова. А ведь еще танцуют на сцене такие замечательные артисты, как Уваров, Филин, Белоголовцев. Из балерин – Надежда Грачева, Анна Антоничева, вот сейчас блистает молодая Мария Александрова. Ну, Захарову, конечно, все знают, она тоже из Петербурга переехала... Мне кажется, надо активнее утверждать имена, составляющие славу русского балета. Сейчас этого нет.

"Y": Все ли артисты по-прежнему рвутся на гастроли за границу, или интерес к этому за последние годы снизился?

Б.А.: Безусловно, для любого артиста важна смена обстановки. Любая творческая профессия требует признания, и показаться на другой сцене, сменить атмосферу, получить новый эмоциональный импульс – это очень важно. Все настроены на гастроли, любой выезд за границу – возможность представить театр миру, это очень стимулирует. А на родине наша труппа танцует очень много – сейчас ведь две сцены, огромное количество спектаклей, от 24 до 29 в месяц. Спасает то, что у нас около 240 человек – самая большая балетная труппа в мире, сильная, мобильная. Я, в числе прочих, положил всю жизнь на то, чтобы сделать ее такой; надеюсь, это получилось. В последнее время мы приняли очень много молодых способных артистов.

"Y": Вас не смущает, что вы везете во Францию спектакли французских же хореографов?

Б.А.: Что касается репертуара – мы нашли золотую середину, и программа была оговорена с принимающей стороной: присутствие Пети и Лакотта было их пожеланием. То, что была "Пиковая дама" в постановке Ролана Пети, вызывало немалый интерес; жаль, что не получится. А "Дочь фараона" – это старый балет, классический, мощный. Он поставлен на музыку Пуни, балетного композитора XIX в., когда-то этот спектакль на сцене Большого был поставлен великим "русским" французом Мариусом Петипа. Причем балет был особенным: там было мало танца – в основном, впечатление производили декорации, костюмы, фонтаны на сцене, животные. Сейчас, конечно, все заметно осовременилось. Лакотту помогли русские эмигранты, в частности выдающаяся балерина Егорова, танцевавшая еще в императорских спектаклях.

"Y": А что с Григоровичем – как он воспринимает балет, который столько лет возглавлял, и как к нему относятся артисты? Он ведь был диктатор.

Б.А.: Приход Юрия Николаевича в Большой театр воспринимается труппой с воодушевлением, но, как вы понимаете, настоящего "возвращения" нет, он приглашенный хореограф, как те же Пети и Лакотт. Когда в 2000 г. я вступил в должность художественного руководителя балета ГАБТ, мы сразу пришли к решению пригласить для возобновления редакции "Лебединого озера" Григоровича. А я вообще участник многих редакций его спектакля и первый исполнитель роли Злого гения, еще в 1969 году. Новая редакция, кстати, заметно отличается: в самом конце Одетта погибает – это Чайковский так задумал, и Григорович, наконец, воплотил.

В Большом он возобновил также спектакль "Легенда о любви", и вот, недавно, "Раймонду". Сейчас я занимаю место Григоровича, но, знаете, времена поменялись. Я воспитывался в его эпоху, действительно легендарную для балета, которую он создал. Он был царь и бог, вы правы, и многие считали его деспотом, но усиление мужского танца и русского балета в целом того стоило.

А сейчас все изменилось: многие артисты имеют собственных импресарио, то и дело приходят ко мне – Борис Борисыч, можно, я уеду туда-то? Может быть, это и хорошо.

"Y": Как вы считаете, интерес к классическому балету не угасает в эпоху поп-культуры?

Б.А.: Балет при всех сложностях жизни остается любимым жанром театрального искусства. Танец заложен в самой природе человека. Посмотрите на БТ – аншлаги в залах. Это радует, и наше счастье, что мы поддерживаем высокую планку и интерес к своему искусству. Хотя хореографический кризис есть, все театры мира его испытывают. Хореографов среднего поколения маловато, к сожалению. Некому делать оригинальные спектакли, такие как вот "Светлый ручей".

"Y": Но он идет только на новой сцене. Почему?

Б.А.: Появление новой сцены Большого – наш главный эксперимент. Да, там зал существенно меньше, на 900 мест, немного меньше сама сцена. Но мы перевели туда камерные спектакли и таким образом пересмотрели репертуар в ее пользу. Хотя "Щелкунчик" может идти и там, как вот сейчас. Но главное – там могут быть ошибки, поиск. А эта сцена – историческая, она ошибок не прощает. На ней идет монументальная классика, несколько законсервированная. Поэтому в какой-то мере символично, что мы везем в Париж постановки обеих площадок – будет с чем сравнить.

"Y": Борис Борисович, артист балета – трудная профессия?

Б.А.: Трудная, конечно, но в советское время – элитная. Были стимулы: почет в стране, выезды за рубеж, частые гастроли, была возможность заработать, привезти вещи из-за границы...

Сегодня все во всех смыслах положение упростилось. И знаете, мы испытываем дефицит в мальчиках – не идут в балетные школы, это я вам как преподаватель академии говорю. Тут большая проблема – еще несколько лет, и мы столкнемся с традиционным для нас вопросом "Что делать?". Никогда раньше дефицита такого не было – наоборот, мы питали весь мир танцовщиками, которые сначала убегали, а потом уезжали...

Но интерес к балету все же есть. Я думаю, во все времена он случается волнами: то вдруг премьеры, все СМИ восторгаются, потом – затишье... Однако по отношению к академическому искусству – все же есть ростки тревоги; хотелось бы, чтобы все виды искусства присутствовали на сцене.